Дом на отшибе - Полина Сутягина

которого откусил уже вождь. Но в момент пиршества в день посещения деревни учеными несчастный отлучился от «стола» и, вернувшись, неосознанно нарушил табу. Это повергло одноплеменников в ужас, о чем они не замедлили сообщить ему. И, лишь услышав это, он… лег и умер!

Только подумайте! Яблоко, наконец, было откушено и отложено на другой конец стола. Он мог бы даже не узнать об этом и преспокойно остаться в живых, – негодовал не любивший нелогичность мальчик. Из чего сделал вывод, что все дело было именно в вере самого человека, а не в каком-то там колдовстве и шаманизме. Более того, в книге значилось, что ученым дозволили произвести вскрытие умершего, чтобы выяснить причину смерти. Ей оказалась остановка сердца.

Он так боялся умереть от нарушения табу, что умер в итоге от страха и внушаемости, заключил Роджер и потянулся за яблоком. Мысли о прочитанном не отпускали его, и он постепенно съел яблоко вместе с сердцевиной, оставив лишь хвостик, которой запустил в открытое окно, считая, что он ничем не отличается в смысле разложения от вишневых хвостиков, которым изобиловало дерево внизу.

Могло ли так быть, продолжал размышлять Роджер, что травы, которые готовила Кэт, имели бы меньшее воздействие, если бы люди, приходившие к ней, меньше верили в силы их составительницы? Для проверки этой теории можно было бы, конечно, поставить эксперимент с двумя группами – теми, кто верил в силы ведьмы, и теми, кто – нет. Но для чистоты нужны были бы люди с одинаковыми жалобами для двух групп, регулярное ведение журнала наблюдений, а еще…

В дверь постучали.

– Роджер, забери свои вещи, пожалуйста, из корзины в детской, – раздался голос фрау Кляйн, – я уже убегаю! И так задержалась… Ох, ладно… И ты сегодня за главного. Обязательно сходите погулять.

Роджер вскочил и догнал маму, когда она уже спускалась:

– Но как, опять? – взмолился он.

Фрау Кляйн резко развернулась:

– Ты знал про летучую мышь в шкафу, да?

Роджер замер, припоминая, как ему казалось, несущественное.

– Да… Они ночью какую-то мышь нашли. Падали со стульев…

– Вот! – Фрау Кляйн значительно подняла вверх указательный палец. – А сегодня ваша мышь нашла меня. Так что белье в корзине, а я на работе. Хорошего дня.

И преспокойно пошла дальше, оставив Роджера наедине с его участью и подопечными. Он закатил глаза, а потом вернулся на чердак и снова открыл книгу. Но долго так просидеть ему не удалось, так как вскоре в его «уединенную келью» ворвалась младшая сестра с просьбой заплести ей косички и совершенно невинным взглядом, а за ней проник и Уолли, заявив, что им срочно нужно на прогулку.

Недовольный спешкой, которую вечно устраивал Уолли, когда ему что-то вздумывалось вдруг сделать, Роджер отметил на ходу схожесть своего младшего брата с собачкой, которая по утрам скулит и требует прогулки. Уолли, разумеется, в долгу не остался, в очередной раз окрестив брата ворчуном и занудой. Во всеобщую сумятицу разгорающейся перепалки, которую Роджер сегодня и не стремился сглаживать, обиженный, что ему прилетело за их летучую мышь, вклинился голосок Мэри-Лу:

– Все-таки кто-нибудь заплетет мне косички или лохматой идти?!

Роджер вздохнул:

– Давай расческу…

– Только поторопитесь, – внес свое веское Уолли.

– Сам будешь сейчас заплетать! – огрызнулся Роджер.

– Не-е-ет… – пропищала Мэри-Лу, – он волосы дергает.

На это Роджер послал брату многозначительный взгляд и взялся за дело. Уолли демонстративно потопал вниз по лестнице ожидать их в коридоре.

– Куда его опять несет? – спросил Роджер у сестры, тщательно расчесывая ее волосы, начиная с кончиков.

Мэри-Лу активно дернула плечами в знак своего незнания и ойкнула, потянув нечаянно волосы.

– Может, привязать его к кровати и спокойно наслаждаться остатком дня? – тихонько спросил ее Роджер.

– Не-е-е, – улыбнулась Мэри-Лу, размышляя, шутит ли брат или говорит серьезно, – у тебя наслаждаться не получится, потому что Уолли будет орать на весь дом тогда. А ты не любишь шума.

– Правильно, – кивнул Роджер, – это ты верно заметила, – и добавил задумчиво: – Тогда придется брать веревку с собой и привязывать его где-нибудь подальше отсюда к дереву…

В этот момент снизу донесся нетерпеливый голос Уолли:

– Ну что вы там?! Мэри-Лу – не Рапунцель, что там чесать так долго? – Если Уолли не был таким заядлым чтецом, как его брат, то сказки он любил и за такими книгами даже мог проводить сколько-нибудь сносное время.

Мэри-Лу обернулась на брата, и они обменялись многозначительными взглядами.

* * *

Продолжая путь по берегу, Бен и Кэт постепенно углублялись в лес. Альтерзее лежало в долине между кряжами. Более высокие горы остались по другую его сторону, за Дорфштадтом. Здесь же лес стелился практически по равнине и только дальше, за озером, снова превращавшимся в реку и сквозившим между юбками гор, переходил постепенно в зеленые холмы, как и на склоне у Дорфштадта, служившие пастбищами.

По пути Бен рассказывал о своем родном городе, утверждая, что до переезда в эти края никогда не пробовал такого разнообразия молочных продуктов и тем более не предполагал о существовании такого количества сортов сыра.

– Здесь сыр – что-то вроде тайного ордена! – смеялся он, аккуратно отгибая ветви кустарников, чтобы Кэт было удобнее следовать за ним. – У каждой маленькой фермы свой секрет, подход к этому, как мне раньше казалось, одинаковому процессу. На воскресной ярмарке можно за одну прогулку наесться сыра на неделю, только пробуя!

Кэт с улыбкой подтвердила, что сыр здесь, и вправду, возведен в разряд культа, однако разнообразием молочных продуктов ее не удивить, и призналась, что она знает и побольше наименований.

– Неужели? – почти по-детски поразился Бен. – Что еще можно сделать из коровьего молока?

– Очень много! – И Кэт поведала ему о приготовлении домашней простокваши, сметаны и творога, пообещав угостить, когда в следующий раз будет делать что-то из перечисленного, напомнив еще, что можно не ограничиваться коровьим молоком, поинтересовавшись у Бена, знаком ли ему кумыс.

Бен рассказывал также, что в его родном городе хоть и доступнее различные технические новшества и блага, но здешние города кажутся ему более разнообразными и привлекательными в плане архитектуры, людей, небольших лавочек, гордости каждого за его маленькое дело, часто перенятое от отца и деда. Это казалось ему необычным и вдохновляющим.

Снова выйдя на просвет леса к берегу, путники обнаружили, что почти достигли дальней оконечности озера. Здесь пространство водной глади было значительно у́же, и совсем близко виднелся противоположный берег.

– Должен признать, – заметил Бен, когда они спустили рюкзаки и расположились у воды, – ты – отличный ходок!

– Хочешь сказать, что не заметил этого еще в горах? – Кэт произнесла это