Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер

Ознакомительный фрагмент

Удар пошатнул его и заставил отступить на шаг, но Мёрфи преследовала своего противника слишком тесно, слишком безрассудно. Клубок оправился от удара почти мгновенно, отразил еще один удар и перехватил ее руку. А потом резко повернулся и швырнул ее поверх канатов прямо в стену. Врезавшись в стенку, Мёрфи вскрикнула и мешком повалилась на пол.

– Убью! – прорычал я, стиснув кулаки, и ринулся вперед.

Только сделав три или четыре шага, я сообразил, что не могу причинить этому типу никакого вреда. Не смогу ударить. Или повергнуть магическим огнем. Или послать прогуляться в иную реальность. Черт возьми, я даже не мог подкрасться к нему и крикнуть в ухо: «Бу!»

– Гарри, стойте! – шипел Баттерс. – Все в порядке.

Медленно, но уверенно Мёрфи поднялась на ноги. Верзила тем временем подошел к канатам, придерживая правую руку левой. Мёрфи стряхнула пыль с одежды и повернулась к нему. Ее голубые глаза оставались спокойными, как арктический ледник, губы изогнулись в легкой улыбке. На нижней губе, рассеченной ударом, выступила свежая кровь. Она вытерла кровь рукавом, не отводя взгляда от верзилы.

– Три? – спросила она.

– Все четыре, – отозвался тот, приподняв правую руку в знак подтверждения. – Чем я теперь меч держать буду? Хорошо. Когда бы так не жаждала ты крови, могла бы и выиграть поединок.

Мёрфи фыркнула:

– Ты просто отведал плохого меда, Скальди Скьельдсон.

Верзила не удержался от улыбки:

– Завтра на мечах?

Мёрфи кивнула. Еще секунду-другую оба молча смотрели друг на друга, словно ожидая атаки и опасаясь повернуться спиной к противнику. Потом, без всякого предварительного знака или сигнала, одновременно кивнули друг другу и, расслабившись, повернулись в разные стороны.

– Баттерс! – пророкотал Скальди. Если у него действительно были сломаны пальцы, это явно не причиняло ему видимого беспокойства. – Когда ты наконец выйдешь на ринг, чтобы пробовать силы, как подобает мужчине?

– Как только достану себе действующий световой меч, – с готовностью отозвался Баттерс.

Скальди расплылся в ухмылке. Коротышка-патологоанатом повернулся к Мёрфи и кивнул:

– Мы могли бы переговорить в комнате для совещаний?

– Конечно, – кивнула она в ответ, вернулась к рингу и легонько стукнулась кулаками – левыми – со Скальди.

Потом вывела нас с Баттерсом из спортзала, спустилась по другой лестнице, зашла в длинную, узкую комнату и заперла за нами дверь. Баттерс поставил фонарь с Бобом на стол. Глаза у черепа снова вспыхнули оранжевым светом, и по реакции Мёрфи я понял, что она увидела в их свете меня.

Она чуть напряженно застыла, глядя в мою сторону, и в глазах ее появились внезапная усталость и боль. Она сделала глубокий вдох и на миг зажмурилась. Потом медленными, продуманными движениями сняла куртку.

– Привет, Гарри, – сказала она.

– Привет, Мёрф, – отозвался я, дождавшись, пока Баттерс поставит на стол свой транзистор.

Под курткой у нее обнаружилась другая: тонкая, легкая – я видел такие на каскадерах, когда расследовал одно из первых своих дел. Выходит, ее тренировка с жестким контактом была не настолько опасна, какой казалась со стороны. Ясное дело, синяков она получила достаточно, но удар о стену вряд ли сломал бы ей спину. Череп – возможно, но не спину.

– Ты в порядке?

Она повела плечом и поморщилась:

– Заживет.

– Гляди, напорешься в городе на такого верзилу, – прогудел я голосом кинозлодея. – И кто начистит ему ряшку?

Глаза ее вспыхнули, и она смерила меня хмурым взглядом:

– Скажи, Дрезден: я когда-либо дралась с кем-нибудь, равным мне по росту и силе?

– Хм…

– Если хочешь драться со злобными лосями…

– С лосем, – поправил ее Баттерс как бы невзначай. – С несколькими даже вам не совладать.

– Гориллы, – продолжала Мёрфи, не обращая на него внимания. – Лучший способ тренироваться для драки с лосями – это тренироваться на чуть менее злобных гориллах. Скальди на две сотни фунтов тяжелее меня, почти на два фута выше, и боевой практики у него два тысячелетия…

– Меньше, – заметил Баттерс. – Чуть больше полутора.

Мёрфи выдохнула, явно взывая к своему терпению, и добавила:

– Полторы тысячи лет опыта в том, чтобы ломать хребты мелким занудам-докторишкам, помешанным на точности.

Баттерс расплылся в довольной ухмылке.

– Мне никогда его не побить, Гарри. Никогда. Но не в этом дело. – Она отвернулась и продолжала чуть тише: – А дело в том, что мир добрее не становится. Девушкам приходится самим о себе заботиться.

Выражение ее лица… Один только взгляд на него причинял боль. Да и слышать ее слова было все равно что лежать под ножом, заживо срезающим тебе кожу полоска за полоской. Я ничего не сказал. Старался не показывать вида. Скажи я, что Мёрфи не хватает моей защиты, и это оскорбило бы ее, а если бы ей показалось, что я терзаюсь виной за то, что не могу ее защитить, помочь ей, она разозлилась бы не на шутку.

Поймите меня правильно. Я вовсе не считаю Мёрфи принцессой из замка. Просто вышло так, что ей одной пришлось противостоять силам, которые относятся к ней с тем же пренебрежением, как, скажем, накатывающее цунами, извержение вулкана или землетрясение. Жизнь – штука драгоценная, но хрупкая и мимолетная, а жизнь Мёрфи была для меня ценнее большинства других.

– Ладно, Гарри, – спохватилась Мёрфи. – С чего начнем?

Я ощущал себя неловко, стоя там, в то время как они с Баттерсом сидели за столом, но подвинуть стул все равно не мог.

– Эм… Может, начнем с того, что тебе известно о том, как меня… застрелили?

Она кивнула, и лицо ее сразу сделалось профессионально бесстрастным, отстраненным, как у полицейского при исполнении.

– Говоря официально, знаем мы не слишком много. Я приехала забрать тебя и обнаружила кровь и одну пулевую пробоину. Этого не хватало даже на то, чтобы заявить об убийстве. Поскольку жер… Поскольку ты находился на катере, а тот не стоял неподвижно, определить точное направление, откуда был сделан выстрел, не представлялось возможным. Вероятно, с крыши ближайшего к порту здания. Траектория пули отклонилась при прохождении через твое тело, и отметины, оставленные ею на стенах рубки, расположены асимметрично. Однако эксперты по баллистике считают, что это было что-то между пулей двести двадцать третьего винтовочного калибра и соответственно триста тридцать восьмого винтовочного калибра, причем второй вариант вероятнее.

– Никогда не разбирался в нарезном оружии. Что это значит?

– Это означает снайпера, вооруженного карабином, – пояснил Баттерс. – Не обязательно армейским. Продается довольно много охотничьих ружей таких калибров.

– Пули мы так и не нашли, – продолжала