Повтор - Яна Каляева

морду полицейскому при исполнении вряд ли набил, но наорал бы точно. Хотя, может, и леща влепил бы.

Чем хорошо работать с психологом — можно не пытаться казаться лучше, чем ты есть. Да, ты оплачиваешь это общение по таксе, поэтому глупо врать за свои же деньги.

К специалисту по управлению гневом меня затащила Оля. Она и раньше пыталась, но я уходил в отказ. Не то чтобы я презирал психологов и тех, кто к ним обращается. Однако считал терапию бесполезным занятием, развлечением для тех, кому некуда девать время и деньги. Как-то так представлял это себе:

— Чего вы хотите, пациент?

— Доктор, я хочу найти себя.

— Так вот же вы!

— Точно! Спасибо, вы мне очень помогли.

А тут еще и специалист по гневу… Меня будут убеждать сделаться терпилой, вечно подставляющим вторую щеку — причем за мои же деньги? Как бы мне ни было дорого Олино хорошее отношение, на такое я подписываться не собирался.

Но из последней северной командировки я вернулся как пыльным мешком стукнутый. В человека, которого мы должны были защищать, стрелял не я, но все равно это было на моей совести. Понятно же, кто всю жизнь служил Олегу ролевой моделью. А я вспышек гнева никогда не гасил, наоборот, гордился ими — я же плохих людей наказывал за плохие поступки, право имел…

Я увидел свой способ действовать в другом человеке — и ни к чему хорошему это не привело. Пришло время признать, что я нуждаюсь в профессиональной помощи.

Однако специалист по гневу вовсе не пытался убедить меня стать терпилой. Он начал с того, что гнев — это нормальная и ценная реакция здорового организма. Проблемы начинаются, когда гнев управляет человеком вместо того, чтобы человек управлял гневом. Древние паттерны «бей или беги» плохо работают в условиях сложной социальной жизни. Не существуют волшебной таблетки, позволяющей управлять гневом, но есть упражнения и техники по развитию осознанности и самоконтроля.

Нельзя сказать, что через месяц регулярных сеансов я перестал раздражаться, и дать кому-нибудь в дычу время от времени хотелось. Но постепенно я привык осознавать эти желания, подвергать их критике и так ими управлять. Выяснилось, что не такой уж я неудержимый мачо, если выкинуть из головы установку, что я обязан им быть.

— Как вы оцениваете свой опыт работы с гневом на этой неделе? — спросил психолог.

Оля подобрала правильного спеца — она вообще здорово разбиралась в людях, в особенности во мне. Много я слышал историй о психологах-недоучках, считающих себя кем-то вроде гуру. Этот же дядька никогда не оценивал меня или мои поступки — не осуждал и не хвалил. Он только задавал наводящие вопросы. Иногда мне казалось, что я беседую, в сущности, сам с собой, но без соблазна соскочить с неудобной темы, не оставив себе возможности отвлечься на то, что вроде как в моменте выглядит важным.

— Да так, обычный опыт… То есть я не косячил, но ведь и проблем-то серьезных не было.

— Что же, — психотерапевт чуть улыбается, и я смотрю на часы: время сеанса почти истекло. — Будем отслеживать дальнейший прогресс. Здоровья вам и душевного равновесия!

Спускаюсь на первый этаж к актовому залу — Оля сегодня читает лекцию по биологии. Занятие уже должно было закончиться, но, в отличие от моего психолога, Оля не отрабатывает расписание минута в минуту. Мы сейчас в доме культуры, облюбованном «Детьми Одарения». Забавно — давно ли я считал их сектой и подозревал во всех смертных грехах, а сейчас сам участвую в их мероприятиях. Человеку непросто признавать свои ошибки, но в конце концов я посмотрел правде в глаза: никаких незаконных или этически сомнительных делишек за «Детьми» не замечено. Правда, никаких мало-мальски значимых исследований природы Одарения — тоже. Впрочем, это не только к ним относится. Созданы десятки исследовательских институтов, работает хренова туча лабораторий разной степени секретности, миллионы и миллиарды во всех валютах мира попилены на грантах — а воз и ныне там. По существу мы знаем о Дарах ненамного больше, чем 18 декабря 2028 года. Один наш Кукловод чего-то мутит в своих мрачных подвалах, но чего он-она-оно добивается и, главное, как — мы не знаем. А учитывая, что ловить этого психопата поставили даже еще более отмороженных психопатов — так, наверное, и не узнаем.

Пора, видимо, смириться с тем, что никакой эффектной развязки у всей этой истории не будет. В какие только даты ни ждали Повтора — а он так и не случился. Носители Дара тем временем умирают — кто-то из-за эксцессов, связанных с Одарением, но большинство по вполне себе естественным причинам. К началу двадцать второго века Дары сохранятся только у горстки выжившего из ума старичья, а потом Одарение и вовсе отойдет в разряд исторических курьезов, так ничего глобально и не поменяв в человеческой истории.

Одним из самых заметных последствий стал резко выросший интерес к природе человека; чтобы понять, как работают Дары, надо разбираться, на чем они, собственно, работают. Я сперва скептически отнесся к тому, что Оля стала вести публичные семинары по биологии; однако актовый зал каждый раз едва вмещал всех желающих. Странно это — в двадцать первом веке посещать оффлайн-занятия, когда сеть полна текстов, подкастов и видео на любые темы. Но, видимо, людям все-таки нужно живое общение с подобными себе и никакой избыток контента этому не помеха.

Приоткрываю дверь, просачиваюсь и сажусь на ступеньки, чтобы не мешать — все кресла возле прохода заняты. Надеюсь, Оля уже заканчивает… нет, я-то без проблем подожду, а вот Оля ушла на работу в семь утра и оттуда сразу сюда; она не ужинала и не факт, что успела пообедать. Однако голос у нее бодрый, энергичный, заряжающий:

— Дофамин — важнейший источник мотивации, энергии, ощущения готовности к свершениям и радости жизни. Но, надеюсь, теперь вы лучше понимаете, почему дофамин — не гормон счастья, а гормон обещания счастья. Животное, если оно, конечно, не человек, не думает «Вот построю-ка я гнездо или соберу припасы на зиму, или установлю хорошие отношения с членами своей стаи — и будет мне счастье». Из всех животных только у нас это принимает форму мыслей; остальные делают всякие полезные штуки, потому что это заложено в их инстинктах и подкрепляется разными биологическими механиками, в том числе выработкой дофамина. Это как бы такое обещание: «достигни успеха — и будешь счастлив». Но что было бы, если бы это счастье