Убийство в заброшенном подземелье - Андрей Волковский

уверен, что не ляпну со зла что-нибудь такое, политически неуместное. А уж Нику, наверное, вообще пока не стоит показывать начальство во всей его начальственности. Да и бани ему совершенно точно не понравятся.

– Давай-ка сначала выясним, что решил Рисс на свежую голову. Может, мы на него напраслину возвели? – улыбнулся Пит.

Вернулся Ник с большим глиняным кувшином и маленьким конвертом.

– Ваше мажество, вам послание, – с поклоном вручил он конверт Скаю.

– Так нечестно! – возмутился волшебник. – Ладно на людях вы меня старательно позорите, но чтобы в собственных апартаментах, да с утра пораньше!

Помощник сделал виноватое лицо, но на деле остался, кажется, вполне доволен произведенным эффектом.

В конверте оказалась короткая записка от Кэссии. Прекрасная поэтесса приглашала волшебника в гости на скромный ужин и с нетерпением ждала рассказа о его художественных похождениях.

Скай задумался. Все, что происходило в прошедшую неделю, может быть, и имело право называться художественными похождениями, но никак не предназначалось для девичьих ушей. Врать Кэссии, что всю неделю усердно писал трактат, тоже не хотелось, к тому же мастер Леонтинус наверняка уже рассказал милой леди о том, что присланный ею волшебник вовсе не был ведом тягой к прекрасному. Как тут выкручиваться, Скай не представлял. Но и избегать встречи из-за собственной нечестности казалось неправильным и даже низким. Кэссия ведь совершенно ни в чем не виновата.

– Что там? – спросил Пит. – Ты даже про еду забыл.

– Леди Кэссия зовет на ужин, – жалобно ответил волшебник. – А что я ей скажу?

– Что был занят неимоверно важными и очень секретными делами, – рассмеялся Пит. – Множество молодых людей врут девушкам именно об этом.

Быть таким же, как множество других молодых людей, Скаю совсем не хотелось, но тут уж или смирись с недоговорками, или вовсе не заводи никаких отношений, не только любовных, но даже и дружеских. Вариант «извиниться перед господином Марком и вернуться к обычной для волшебников практике, о которой можно и друзьям порассказать» не рассматривался. Пока вокруг бродят чудовища пострашнее нечисти – стыдно размениваться на мелочи вроде Пугала в парке.

Глава 19

Дознаватель Данн сидел в своем кабинетике, обложившись бумагами. При виде Ская и его товарищей он встал, едва не уронив с края стола толстую папку.

– Отчет? – понимающе улыбнулся ему Пит.

– Отчет, – вздохнул дознаватель. – Я ждал вас, чтобы вместе сходить в морг. Вы ведь составите мне компанию? Мои парни привезут кого-нибудь из коллег Олкиндера, будем опознание проводить. Господин Рисс хочет, чтобы и ваши подписи там были.

Казалось, Данну неловко говорить об этом.

– Надеется быстро закрыть дело, притом так, чтобы наша контора не придралась? – уточнил Пит.

Данн молча кивнул.

– А сам ты что думаешь? – поинтересовался Скай.

– Думаю, что этого покойника нам кто-то впаривает, как торгаш тухлую рыбину. И пока мы с этим кем-то не познакомились, дело закрывать рано. Но начальство есть начальство, – признался Данн. – Кстати, можете забрать серьгу.

Он вытащил из-под кипы бумаг деревянную коробку.

– Можно, я еще раз на все это гляну? – попросил Ник.

Данн протянул коробку ему.

Травник пристроил ее на краешек стола, открыл и принялся задумчиво перебирать вещицы. Осмотрел саму коробку. Достал платочки и осторожно обнюхал.

– Вот оно! – кивнул он собственным мыслям и обернулся к Скаю. – Я понял, что с ними не так.

Все уставились на Ника.

– Запах не тот, – заявил травник. – Думаю, вы и сами почувствуете.

Он протянул коробку Скаю. Волшебник брезгливо глянул на вещицы покойных девушек, хранившиеся в грязной комнате Олкиндера, но все-таки решился и поднес коробку к носу. Как ни странно, въедливый запах красок и скипидара почти выветрился. Коробка пахла древесиной, лавандой, лимонником и какими-то еще знакомыми травками, назвать которые Скай пока не смог бы. В одном он был уверен точно: в шкафу Олкиндера пахло совсем иначе. Он передал коробку Данну. Дознаватель тоже понюхал.

– Что-то знакомое, но точно не скажу, что, – согласился он. – Но ведь коробка была плотно закрыта – может, поэтому и не провоняла?

– За долгие-долгие годы? – не поверил Скай. – Она должна была проскипидариться насквозь. И, кстати, она даже снаружи очень чистая. Никаких брызг краски, пятен, отпечатков грязных рук. А Олкиндер за чистотой не следил.

– А я не знаю этот запах, – признался Пит, возвращая коробку Нику. – Какие-то травки, но вроде бы незнакомые.

– Это травяная смесь от насекомых, – сказал Ник. – Но не самая распространенная. И я уверен, что совсем недавно уже чуял именно этот запах.

– В галерее? – предположил Данн.

– Нет, где-то в другом месте. Совсем не связанном с расследованием.

Ник виновато развел руками.

– Вспомню – скажу. Но на картины можно бы и снова посмотреть. Вдруг все-таки я что-то плохо запомнил?

На том и сошлись. Данн запер кабинетик, и они отправились в подвал. По пути дознаватель заглянул в другой кабинет, вызвал оттуда давешнего высокого бледного волшебника и отправил в Академию за кем-нибудь, способным опознать Олкиндера.

По пути Скай спохватился:

– Кстати, Данн, а по поводу семьи Ниара что-нибудь узнали?

Дознаватель уставился на волшебника с недоумением.

– Ниар… Ниар… а, это же тот парень, который обвинил тебя в отравлении своего приятеля, Линта? При чем тут он?

Скай, Пит и Ник многозначительно переглянулись.

– Я сказал господину Риссу, – пояснил волшебник, – что подвал, в котором нашли картины, вроде как принадлежал раньше прадеду Ниара. Господин Рисс обещал проверить, что там к чему.

Данн только руками развел.

В подвале Гильдии все оставалось точно так же, как и в прошлый раз. Скучал в коридоре охранник, мерцали светильники. Безмолвно рвались с картин призраки.

– Что с ними станет? – спросил Скай.

– Будем искать родственников, – пожал плечами Данн. – Кого опознают, тех можно будет упокоить. Сейчас, если Рисс решит объявить, что убийца установлен и мертв, дело перестанет быть секретным, можно будет привлекать общественность.

– А как же старые картины? Их ведь могут и не опознать, – спросил Ник.

– Не знаю, – вздохнул дознаватель. – Это будет решать начальство. И мое, и ваше. По мне – так лучше бы просто отпустить их всем скопом. Как-то это неправильно – продлевать их страдание, по сути, ради нашего любопытства. Ни у кого из старых призраков уже не осталось тех, кто лично мог их помнить и искать, что страшного в том, что мы не выясним их имена? Но начальство может решить иначе. Запечатывать призраков в предметы все еще не запрещено.

– Почему? – поинтересовался Ник.

– С этим вышла обычная дурацкая история, – объяснил Данн. – Запечатывание как техника появилось раньше, чем Изгнание. То есть для того, чтобы призрака упокоить, нужно сперва освободить его от связи с местом или человеком, к которому он привязался сам. Ну там, место смерти или любимая девушка…

– Знаю, – прервал Ник.

С призраками и их привычками у травника была долгая история отношений.

– При запечатывании в предмет связь со всем остальным рвется сама, и призрак перестает досаждать живым. Отлично же, правда? – невесело усмехнулся Данн, косясь на картины, будто его