Думер - Игорь Нокс

длинноволосый, помогал Нефедовой выставить свет и наполнить столы книгами и газетами так, чтобы это смотрелось максимально антуражно. Да, спору нет — в библиотеке обстановка была уютная и атмосферная.

— Работаем, — дал команду оператор.

И тут Нефедова заговорила. По-другому, совсем не так, как общалась до этого. С нотками прожжённого баритона, с интонацией, с эмоциями. Быстро, но четко и по делу.

— Ужасы Петербурга. Типичный «минутовский» сюжет. Закрепляется новая тенденция: убивать бизнесменов не ночью, а средь бела дня. Убивают здесь, прямо на Фонтанке, в здании палаты адвокатов. Если точнее, совершено покушение на Бистрюкова Олега Евгеньевича. К несчастью — совершено успешно, совершено громко и дерзко. Предприниматель, менталист и по совместительству юрист Бистрюков был взорван, внимание, в кабине лифта. Взрывчатка была вмонтирована неизвестными в переговорное устройство и предположительно была активирована на расстоянии с радиопульта. Но вот еще что. Одновременно со взрывом, прямо перед зданием палаты адвокатов был застрелен его личный водитель. Рядом с ним обнаружены тела пятерых мужчин, у троих из них найдены удостоверения частной охранной организации «Апполон». «Апполон» в свою очередь напрямую принадлежит графам Медведевым. Сам Бистрюков, на минуточку, также работал с Медведевыми, представляя сеть лавок «Дары Колумбии». Кем были убиты и какое отношение к взрыву имели так называемые сотрудники «Апполона», пока неясно. Ясно другое — все чаще жертвами криминальных разборок становятся одаренные. Все чаще перестрелки происходят в русле «свои против своих». Все чаще не боятся убивать днем, а не ночью.

Сказанное лилось на одном дыхании, без пауз и заминок. Нефедова говорила это прямо, не читала с бумаги. Библиотечный антураж действительно здесь был разве что для фона, выдержки из газет ей не пригодились.

Зато для меня репортаж пролил много нового. Вот почему Нефедова ввалилась именно сюда — отсняла материал на месте происшествия, а потом рванула в ближайшую библиотеку, чтобы проверить информацию по Медведевым. Надо признать, чуйка у нее хорошая — не каждый журналист догадается сопоставить факты и копать «верха», а не выяснять личности убитых. Молодец, соображает. Но вслух сказал другое.

— Пресненько, — с кислинкой протянул я.

— Ха, еще учить меня будешь, — высокомерно ответила Нефедова, вставая.

— Учить, может, и не буду. Но про Медведевых — пресненько. Могла хотя бы про нелегальный труд у них на производстве упомянуть. Или про подкупленных ментов.

— Чего-чего… — приблизилась она ко мне и нависла над столом, уперевшись в него руками — на сей раз напротив меня. Кожаная куртка была слегка расстегнута, за ней проглядывалась полупрозрачная черная кофта в крупную сетку, за ней — черный лифчик.

— Подкуплены, говорю…

— Это-то как раз нормально, а что за нелегальный труд? Ты чего вообще рыл здесь под Медведевых?

Она словно только сейчас начала воспринимать меня всерьез. Не как тень, не как функцию.

— Ну, как-никак я у них в рабстве побывал. Хочу знать, кого при случае «благодарить».

— В рабстве? У Медведевых?

— У их бандитов на Лиговке. Там вообще-то десятки рабов акрий обрабатывают, если ты не в курсе. И что-то я очень сомневаюсь, что не в курсе.

— Не врешь? — надавила она.

— В милиции так же спросили. А спустя пару звонков собирались собственноручно привезти меня обратно к медведевским. Сказали, что рабства у нас в стране нет, и вообще я сам к ним устроился.

— Очень хорошо. Отлично. То есть плохо, конечно! — машинально поправила себя Нефедова и тут же махнула рукой напарникам. — Ребята, пишем!

Не прошло и секунды, как она подсунула ко мне небольшой микрофон, по форме напоминающий немецкую противотанковую гранату. Мужики засуетились, один из них оперативно подошел с камерой.

— Так не пойдет, — сказал я, демонстративно закидывая руки за голову. — Не под запись. И не за просто так.

— Во наглый, — усмехнулась Нефедова, переглянувшись со своими. — Нам обычно все добровольно вываливать бегут, услышав волшебное слово «телевидение».

— Мне не стоит светиться на вашем телевидении. Меня ищут.

Я говорил это спокойно, без спешки, с налетом равнодушия. Даже смотрел не на Нефедову, а прямо перед собой. Потому что знал: одна сомнительная фраза — и журналистка посчитает меня за вруна или свихнувшегося. Наверняка с такими им нередко приходится сталкиваться.

— Кто тебя ищет? Надо будет — спрячем. И вообще, у нас времени в обрез, я с тобой шашкаться не буду. Захочешь душу излить — стучись к нам в студию. До десяти утра мы там. Если сказанные тобой факты подтвердятся — можем и наградить немного. А сейчас, уж извини, друг, торговаться не будем.

Как по команде, Нефедова и мужики начали собираться. На понт берет?

— Я никуда стучаться не буду. Просто могу рассказать, где и когда была стрелка Медведевых с Тамбовскими, в каких условиях работают рабы и куда потом сбывают этот акрий. С адресами. А Бистрюков из твоего репортажа… я с ним лично общался. Он рабов обрабатывает. То есть обрабатывал.

Сказанное не могло не заинтересовать уже уходящую Нефедову. Она тяжело вздохнула.

— Что ты хочешь?

— Условия такие. Я рассказываю тебе о банде медведевских все, что увидел лично и что узнал. Рассказываю, потому что в моих интересах, чтобы им все это аукнулось. В ответ вы меня кормите ужином. Шаверму, например, покупаете и чего-нибудь попить. Пока еда не кончится, буду рассказывать.

— А ты смешной. Но шаверму на Фонтанке брать я тебе не рекомендую. Неужели не смотрел мой выпуск про котят? Матвеич, сгоняйте до «Гастрита»! — крикнула она своим. — Купите ему «онтамов» каких-нибудь, чтоб наесться можно было. И газировку! Володя, а ты из автомата звякни нашим на студию, скажи, что позже будем. Если выгорит, завтра большой выпуск пустим.

Я самодовольно ухмыльнулся. Выгорело.

— Ты куришь? — неожиданно спросила меня Нефедова, доставая из внутреннего кармана пачку сигарет.

Хотел привычно ответить «нет», вот только… Ай, к черту, пора проветриться!

— Пойдем, — утвердительно ответил я, — воздухом подышим. Все равно без еды я тебе мало что расскажу.

Глава 26

Когда мы вышли, оранжевый микроавтобус с надписью «телевидение» уже трогался. Из памяти всплыло слово «рафик», он же РАФ-2203. А ведь мы с Еленой его видели, когда уезжали из палаты адвокатов. За рулем сейчас находился длинноволосый напарник, в салоне было еще человека три — значит, кто-то оставался в машине, в библиотеку не пошел.

Нефедова курила Kent, отдававший легким, не горьким послевкусием. Обратил внимание на пафосную черную зажигалку с черепом.

— Дай глянуть, что ли, — попросил я.

Металлическая, с рельефом. На улице уже темнело, на небо заползли тучи. Где-то вдалеке гремел гром.

— Там, где покушение было, — сказал я, чиркая зажигалкой воздух. —