Предатель выбирает один раз - Саша Фишер

выбрался из-за стойки и направился к двери кухни. Когда за ним захлопнулась дверь, наверху лестницы показалась супруга управляющего. Она быстро пересекла зал гостиной, у самой двери обернулась и одними губами прошептала:

— Спасибо!

Шпатц в два прыжка догнал ее и вышел вслед за ней на крыльцо. Она взглянула на него с непониманием. Шпатц улыбнулся, достал из кармана портсигар и спички. Ему пришло в голову, что Блазе с кухни мог услышать, как скрипит входная дверь.

Шпатц чиркнул спичкой, рассеянно следя, как закутанная в плащ фигура осторожно обходит площадь по краю, избегая освещенного единственным фонарем места. Сделал затяжку, выпустил в темное небо струйку дыма и прислушался к собственным мыслям. Почему-то предупреждение супруги управляющего оставило его равнодушным. По ее словам ему здесь грозила смертельная опасность, и она даже объяснила, почему, а он, вместо того, чтобы спешно придумывать пути к отступлению и строчить шокирующие отчеты для Кальтенкорбла о мрачном заговоре в глубинке, стоит на крыльце «Гроссман-хауза», задумчиво курит и любуется, как красиво свет фонаря подсвечивает крону исполинского дуба. Может быть, это легкомыслие и ошибка? И к словам фрау следовало бы прислушаться более внимательно? Ведь, судя по ее словам, герр Блазе, который кормит их каждый день по несколько раз в день, легко может добавить в еду какую-нибудь отраву, и завтра утром Шпатц придет в себя, привязанным за все конечности на каком-нибудь алтаре глубоко в лесу, а над головой его будут подмигивать мрачными красными огнями загадочные сигнальные башни... Может быть. Дверь приоткрылась, и в щель высунулась голова герра Блазе.

— А, вы здесь, герр штамм Фогельзанг! — обрадованно воскликнул он. — Ваш чай готов.

Вопреки своим опасениям, Шпатц проснулся в собственной постели, на этот раз даже без стука Крамма в дверь. Он встал, отодвинул в сторону штору и выглянул в окно. Было раннее утро, небо хмурилось, обещая в скором времени снова обрушить на землю потоки воды. У могучего ствола дуба в центре площади стояли две фройляйн в длинных старомодных платьях — дочь управляющего Грета и дочь доктора, имени которой Шпатц так и не запомнил. Девушки о чем-то шептались и хихикали, привычная и очень умиротворяющая картина. У Шпатца даже мелькнула игривая мысль пригласить девушек разделить с ним завтрак. В конце концов, нельзя же все время думать только о делах... Тут его взгляд упал на вчерашнее письмо. Герр пакт Вользе лаконично просил Шпатца навестить флюгплац в ближайшее время. Никаких подробностей в письме не было. Еще вчера они с Краммом решили, что надо будет сразу после завтрака снова попросить у герра Ульфбрауна его ваген и навестить злополучную стройку. Строить догадки о том, что там еще произошло, они не стали, решили что это не очень продуктивное занятие, учитывая, что узнать все можно очень скоро и из первых рук.

Шпатц сунул ноги в тапочки, накинул халат, взял полотенце и направился в ванную комнату. Радуясь, что сегодня ему не приходится торопиться под нетерпеливые подначивания Крамма. Он посмотрел на себя в зеркало, задумчиво потер щеку и взялся за бритву.

Еще наверху лестницы ноздри Шпатца защекотали ароматные запахи сдобы. В желудке заурчало, он уже мысленно представлял себе огромную чашку кофе с шкворчащей яичницей, щедро посыпанной сыром, и две горячих свежих булочки, как тишину и негу раннего пасмурного утра разорвал громкий надсадный рев рассекаемого воздуха. Шпатц ускорился и быстро сбежал по ступеньками вниз. Блазе уже стоял у двери, намереваясь выскочить наружу. Шпатц успел схватить его за рубаху.

— Что это такое, герр штамм Фогельзанг?! — перекрикивая все нарастающий вой спросил он.

— Не знаю, но выходить наружу сейчас это не самая мудрая идея, — ответил Шпатц, и понял, что вряд ли Блазе разобрал хоть слово из того, что он сказал. Рев неожиданно прервался, превратившись в громкий треск ломающегося дерева, рвущейся парусины и икающего и фыркающего двигателя. И все стихло. Потом дерево снова затрещало, к звуку добавился звонкий девичий визг, и Шпатц, решив, что опасность миновала, выскочил на крыльцо. Визжала Грета, на ее подругу упал отломившийся сук огромного дуба, и она без чувств лежала рядом с фонарем. Причина же шума и разрушений завязла в могучей кроне старого дерева — легкие флюг-фогель вроде того, на котором Крамм спускал раненого Шпатца с люфтшиффа. Винт его ботлался из стороны в сторону, парусиновые крылья пробиты в нескольких местах ветками. Место пассажира пустует, зато человек в кресле пилота активно шевелится, пытаясь выбраться из пленившего его растения. Ветка, державшая на себе весь вес маленького фогеля, угрожающе затрещала. Со всех сторон к дубу начали сбегаться местные жители.

Пилот, сумев, наконец, освободиться из ремней, ухватился за стойку шасси и неожиданно легко для подобного приземления спрыгнул на землю.

— Мне нужен Шпатц штамм Фогельзанг! — громко сказал он, слегка покачнувшись. — Мне немедленно нужен Шпатц штамм Фогельзанг! Кто-нибудь здесь знает, как я могу его найти?

Глава 8

Der kalte Mond in voller Pracht

Hört die Schreie in der Nacht

Und kein Engel steigt herab

Nur der Regen weint am Grab

(Холодная луна в полном великолепии

Слышит ночью крики

А ангел не спускается

Только дождик плачет на могиле)

Spieluhr — Rammstein

Первым желанием Шпатца было отступить назад, скрыться за дверью и сделать вид, что он ничего не слышал. Трудно было поверить, что обрушиться с неба могут какие-то хорошие новости. Но через мгновение он уже справился с собой.

— Я Шпатц штамм Фогельзанг, — он шагнул вперед. — Вы что-то хотите мне сообщить?

— Оберфельдфебель Бернд Болдер! — пилот выпрямил спину и щелкнул каблуками. — У меня для вас срочное послание. Где мы можем поговорить?

— Я собирался позавтракать, не хотите присоединиться? — Шпатц кивнул на дверь «Гроссман-хауза».

— Почту за честь! — рявкнул оберфельдфебель.

Блазе торопливо раскладывал на столе приборы. Немного заспанный взгляд только что спустившегося в гостиную Крамма блуждал от тарелок, вилок и стаканов к лицу стоявшего рядом со столом Болдера. К этому моменту он уже успел избавиться от летного шлема и куртки, оставшись в серой полевой униформе. Ростом посланник не уступал Шпатцу, но был значительно шире в плечах. Светлые, почти белые волосы были подстрижены коротким ежиком, но даже при такой длине было заметно, что они вьются. Лицо было простоватых пропорций, с тяжелым подбородком и крупным носом, светлые глаза, бледная кожа. По внешнему