Рожденный для войны - Ярослав Маратович Васильев

своих могли запросто ограбить. Все аулы по балкам и по ущельям ставили, чтобы случайному чужаку не было видно издали.

— Ага, поняла. Первый раз такое встречаю. Два месяца в Крыму и ничего не видела, оказывается. Мы всё по районам новостроек жили, а оттуда на машине на побережье сразу рисовать.

Автомобиль специально не стал углубляться далеко, а высадил их почти на окраине старого города. Радовало, что хотя техника в Российской империи застряла ближе к середине двадцатого века, нравы и отношения в некоторых вещах были намного ближе к двадцать первому веку той же Российской Федерации. Потому не рискуя поставить девушку в неловкое положение, Михаил взял Олю под руку и не торопясь повёл вдоль улицы вперёд. Та состояла почти сплошь из магазинов и лавок, и сама при этом своею теснотою и сплошными поворотами больше была похожа не на улицу, а скорее на проулочки между нормальными московскими улицами. У девушки же глаза в разные стороны разбегались. Старые дома, с балконами и даже целыми пристройками, висящими бог знает на чём в воздушном пространстве, с галерейками, поддерживаемыми только тем, что их ещё никто не толкнул порядком, домики в два этажа и между тем в одно окно, дворики, в которых не разойдутся хозяин с хозяйкою, если вдруг встретятся. И везде лавки, но всё без окон и без дверей, просто куски двора или улицы, отделённые решёткой, увитой виноградом и всякими зелёными растениями.

Вон какая-то уличная харчевня с полкою тарелок, огромными кастрюлями белого железа и бородатым поваром, проворно повёртывающим вертел. Хотите — смотрите как готовят, хотите — заходите и обедайте. А дальше сидят и греют старые кости на солнце уважаемые аксакалы. Расселись важно и неподвижно, подобрав под себя ноги в просторных шароварах, голова в бараньей шапке, на груди стёганая куртка, сверху другая без рукавов. Чуть дальше торговец продавал сладости, на земле расположены низенькие прилавки, а над ними возвышалась бритая до синевы голова и длинные усы торчали врозь, как у сибирских котов. Его чёрные брови были неподвижно нахмурены, и ни один мускул не дрогнул, когда Михаил с ним долго торговался за чурчхелы.

Получив несколько таких палочек разного цвета, Оля надкусила одну:

— Вкусно. Что это?

— Это десерт из орехов, собранных на нитку и покрытых густым, застывшим виноградным соком.

— А зачем ты с ним так торговался? Недорого же.

Михаил улыбнулся:

— А вдруг мы чего-то по дороге ещё захотим купить? Здесь информация о покупателях летит быстрее, чем мы идём. Я не из-за жадности, просто здесь надо уметь торговаться. Это считай национальная черта и традиция. А парень, который идёт с девушкой и не может ей показать, что он, когда станет мужем, не умеет экономить каждый семейный грош… Такого будут считать транжирой и пустозвоном, в том числе и сама девушка. На спутнице своей экономить нельзя и за ней надо ухаживать, но при этом когда покупаешь ей чего-то, старайся на её глазах умело сбивать цену. На самом деле торговец сладостями, если ты присмотрелась бы, хоть и изображал сурового дядьку, всё время улыбался.

— Ага, то есть мы сейчас поступили правильно, — хихикнула Оля.

— Ага, и ему тоже понравилось, тем более я всё равно в итоге взял у него за полторы обычных цены.

— На мне экономить нельзя, я поняла, — снова хихикнула Оля.

— Точно.

Граница старого города очерчена не была, но от этого оставалась не менее заметной. Внезапно запутанные улочки с древними мечетями и непривычными домами исчезали, мгновенно уступив место ровно стоявшим как на параде постройкам девятнадцатого века в классическом русском стиле. При этом как ни удивительно, две мечети, тоже современные, не казались в этих стройных рядах чужаками. Они были детьми иной эпохи и скорее роднёй стоявшей чуть дальше церкви, чем пёстрым кварталам старого города.

— Как в иной мир попала, — растерялась Оля.

— Ну почти да. Здесь есть и третий мир, это застройка современных зданий, но мы в этот конструктор из кубиков не пойдём. Зная сестрёнок, они в это время на пляже. Младшие там себе компанию приятелей нашли. Анька морщится, мол, из воды не выгонишь и только бы на пляже торчать, но тоже на пляж бегает. Нашла себе кружок по интересам. Сплетницы юные, — хмыкнул Михаил. — Хочешь мороженого?

— Хочу. А где? А, вижу. Тоже торговаться будешь?

— Нет, это сама сказала — другой мир. Потому на этих улицах обычная тележка обычного мороженого. Пломбир?

— А если бы я хотела эскимо?

— А ты его не любишь, мне уже донесли.

Получив стаканчик мороженого, Оля с ехидными нотками в голосе поинтересовалась:

— Да, эскимо меньше люблю. И кто за мной шпионил?

— Никто, просто Аня обратила внимание за обедом. Ты не обманывайся, она вроде лёгкая и ветреная, но на самом деле голова у ней… — Михаил вовремя осёкся, не сказав «как компьютер»: таких здесь не было. — В общем, Аня, не напрягаясь, всё подмечает и анализирует. А потом обожает делать выводы и давать советы. На этом я так понимаю с нынешней своей компанией и сошлась. Компания школьниц-сплетниц. Да не смотри ты на меня удивлённо, в городе тоже санатории есть, в которых отдыхает куча разного народу. А своего отдельного пляжа там нет, вот все и встречаются на общем. И не смотри ты таким взглядом, сама убедишься, что здесь гораздо более интересные и приличные люди отдыхают, чем в нашем гадюшнике.

— Да я ничего. Они не знают, что вы дворяне?

— Нет, конечно. Мало ли по стране обычных магов не дворян? Родители имеют возможность, но сами не поехали, а под присмотром старшего брата отправили всех отдыхать на море. Так все решили, мы им в этом не мешаем.

— Намёк поняла, — с самым серьёзным видом ответила Оля.

Идти пришлось недолго, и вскоре они добрались до узкой лестницы, вьющейся по высокому каменному склону от городских кварталов вниз к морю. По ней нескончаемым потоком текли в обе стороны отдыхающие в соломенных шляпах, шортах и купальниках. Иногда потоки людей