Бояринъ из куна-чакры - Владимир Борисович Журавлев

Подползаю к краю крыши, осторожно выглядываю. Во дворе стремительное рубилово, страшное своим безмолвием. Мишель дерется в окружении. Покрывается сиянием — боец отлетает с дымным следом. Ага, тот самый «Утюг». Бахает выстрел — вспыхивает искорка на ее щите. Хотя по определению наверняка не щит, а какой-нибудь «поднос особо прочный, безразмерный».

Два бойца проскальзывают мимо Мишель к двери на лестницу. Мгновенно покрываюсь холодным потом — там же девчонки! И Вера. Что происходит, не вижу, но зато слышу тихий бряк, и рука в черной броне вываливается обратно. Отдельно от тела. Уф, с Верой все в порядке.

Так, оперативница словила плюху и летит на асфальт. Сейчас ее запинают. А обувь у бойцов усиленная, будет больно.

Не раздумывая сваливаюсь вниз — спасай, левитация!

Атаки сверху бойцы не ожидали. И я бы ее не ожидал, если честно, так-то люди не летают. Шурх, шурх. Шурх. Когти мерзко скрипят по защите. Тяжелый пехотинец, в классификации кланов. Это он срубил Мишель. Ах так? Модифицирую Когти в невидимость и бью «тяжа» по сердцу. Шурх.

Двое оставшихся на ногах резко отступают к калитке. Как бы не так, мне живые свидетели без надобности. Ускоряюсь. Шурх. Шурх.

Мишель тяжело поднимается с асфальта. Утирает кровь с разбитого лица. Покрывается невидимым сиянием. Понятно, девушка хочет выглядеть привлекательной даже после драки.

Из двери выходит Вера. Руки женщины трясутся. Ну, это поначалу. После пятого покойника привыкнет.

— Маг уходит! — кричит сверху Риманте. — Идет к машине! Держу на контроле!

Мишель срывается с места. Через минуту возвращается, тащит за собой волоком мужчину. Фу, как неженственно. Ладно бы за руку, а то за ногу! А утверждает: «У меня безошибочный вкус!» Хвастунишка…

— Вера! — кое-как хриплю я. — Их машина. На першпективе. Обобрать, трупы вывезти. Руку не забудьте…

Бац. Темнота.

Смотрю из куна-чакры на суетящихся женщин. Вот такие в Старом Донце правила клановых войн: воевать можно, трупы бросать где ни попадя нельзя, оштрафуют. Убил — будь добр, убери за собой. И лужу крови подотри. В принципе правило понятное, с этого города кланы кормятся, но все равно забавно.

О, а маг еще жив. Рожа черная, получил с размаху «Утюгом», но дышит и даже глазами вращает. Очухаюсь, задам ему пару ласковых вопросов. Очень мне интересно, кто это на нас так нагло попер. Понятно, что Ярыгины, с их территорией граничим — но вот кто именно? Ярыгиных много.

Вера замечает мага. Подходит, хватает за шиворот, трясет… Голова мужчины отделяется от плеч и катится по асфальту. Опять забыла втянуть Когти. Ну и ладно. В следующий раз кого-нибудь спрошу. Если миной под зад не получу. Позорно так, что даже в куна-чакре уши горят.

В калитку робко заглядывает девушка-консультант из магазина одежды.

— Там в секретном проходе два трупа. Заберете?

Мишель вздыхает и отправляется. А я тихо радуюсь. Молодчины девочки, все сделали правильно. С этой мыслью и уплываю в страну сновидений. А что? Мне в куна-чакре тоже иногда хочется спать. Особенно когда задом на мину.

-=-=

Глава клана Ярыгиных тяжело смотрит на шофера. Шофер чувствует себя очень неуютно. Он единственный из группы «отбойщиков» выжил и слишком хорошо понимает, что это нетрудно исправить. Такой феерический пролет!

— Не трясись, не трону, — бурчит патриарх. — Рассказывай, что вы там учудили.

— Бригадир сказал — есть ничей дом, — бубнит шофер.

— Громче! Или тебе язык вытянуть⁈ До колен!

Патриарх молча выслушивает доклад смертельно перепуганного бойца.

— Значит, бойцов уработали две бабы? — задумчиво подводит он итог. — Одна фрейлина и одна непонятно кто, но маг? Замечательно, просто замечательно… Там еще пацан был, он как? Ах, наступил на мину и выбыл… Просто буратина, да? А девчонки? Не видели? Чудесно…

Патриарх молча набирает на ти-фоне номер, отправляет код. Старший Ярыгин забегает и почтительно падает на колено.

— Как бойцов готовите? — ласково спрашивает патриарх. — Отбойная дюжина, лучшая из лучших, по задницу в защитных амулетах, с поддержкой мага, двое суток подготовки, техническая разведка, минное обеспечение — и вынесены двумя бабами. Как это тебе, сынок?

— Позор, — не поднимая головы, признается старший князь.

— Позор — это понятно. Непонятно, что теперь говорить. Мне дочек на Летний бал сопровождать, там наверняка спросят, что и как — что отвечать? Если б отжали дом, так бы и сказал — наше! А сейчас что отвечать? А Меньшиковы спросят. Они кому-то домом отдарились, и их магазины там.

— Валите на меня, отец.

— Соображаешь, — сдержанно хвалит патриарх. — Припрут — свалю на тебя. Может, даже придется чутка пододвинуться.

— Отец, перед кем пододвинуться⁈

— А я не знаю. Перед теми, кто отборную дюжину вынес. А у нас их не так уж много.

Ти-фон патриарха резко звякает.

— О, уже хотят спросить! — с удовлетворением отмечает патриарх. — Ну, может, так оно и лучше. На бал без мутной ситуации в активе поеду.

Кирилл Меньшиков смотрит с экрана насмешливо и беспощадно.

— Ярыжка, войны хочешь?

— Не на вас наезжали, — бурчит патриарх. — Нечего пугать. За ерунду войну не начнете, невыгодно.

— Не на нас? Мы этот дом подарили кому надо. И магазины наши там. А вы бизнесу мешаете, трупы разбрасываете — сколько, кстати, потеряли? Десять, пятнадцать?

— Двенадцать, — неохотно признается Ярыгин. — Ладно, я тебя понял. Договоримся.

— Старый, — серьезно говорит Меньшиков. — Я тебя уважаю. С тобой можно иметь дело. Послушай хороший совет — не лезь ты в этот дом. Мы же его не просто так подарили. Нам так прилетело, что до сих пор в ушах звенит.

— Кто они? — так же серьезно спрашивает Ярыгин.

— Не знаю. И знать не хочу. И тебе то же советую. Отдарись, старый. Пока за тобой не пришли.

— Даже так? Я подумаю…

— Ты не думай, ты отдарись. Вера Збарская, так ее зовут. И не тяни кота за хвост, как обычно делаешь. Тебя не станет — я твой гадюшник разнесу, не нравятся мне твои сыновья. Бывай. На Летнем балу встретимся, хересу попьем, поговорим. О природе, о погоде. И о Москве.

И контакт резко прерывается.

— Приперли, — хмыкает патриарх. — Будем отдариваться.

-=-

— Больно же!

— А нечего было на мину садиться, — ласково говорит Мишель. — Ты бы еще на кактус сел.

И выковыривает из