Опасные манипуляции - Роман Феликсович Путилов

растопыренной ладонью от прущего на меня, возмущенного, милиционера:

— Стоп. Я без ее заявления, о том, что я с не деньги вымогаю, отсюда не уйду, и вы меня без этого задерживать не имеете права. Правильно?

— Правильно, девушка, но вам это зачем надо, я не понимаю.

— Вы заявление берите, потом с вами я в милицию поеду, будете меня к уголовной ответственности привлекать.

— Девушка, заявление я, конечно, возьму, но вам это зачем? Во взрослую жизнь решили окунуться или нездоровится с утра?

— Вы берите, берите, время идет.

Мадам Семенова, бросая на меня торжествующие взгляды, долго расписывала, как я сорвала торговый день в ее точке, парализовав ее работу, что я, пользуясь поддельными документами, пыталась вымогать у нее деньги, и она просит привлечь меня к ответственности по соответствующей статье уголовного кодекса.

Оформив заявление и взяв объяснительную аналогичного содержания с продавца, участковый сделал мне приглашающий жест в сторону выхода:

— Прошу вас, поедем в отдел, как вы и хотели.

— Еще пять минут. Где тут охрана сидит, надо еще и там документ взять.

— Ну, пойдемте, — участковый обернулся к хозяйке: — Ирина Викторовна, проводите нас.

У выхода на улицу в застекленной кабинке сидели два молодца в камуфляже, с многочисленными нашивками из которых было понятно, что это охрана.

— Здравствуйте, мужчины, покажите мне, пожалуйста, книгу сдачи-приема отделов на охрану — мой звонкий голос заставил их вздрогнуть.

Молодцы растерянно захлопали глазами, потом вопросительно взглянули на участкового.

— Покажите, покажите. — лейтенант заинтересованно кивнул.

— Покажите нам, пожалуйста, сдачу под охрану (я называю число, отсчитав две недели назад) отдела номер двадцать два.

Охранник быстро перелистнул страницы, ткнул в нужную строку.

— Сдавала Любавина, в двадцать часов десять минут.

— А как она работает, по какому графику?

— Она работала два через два, а позавчера уволилась.

Я повернулась к участковому:

— Вот, обратите внимание, подписи в журнале и на акте совпадают. Сейчас мы с вами сделаем ксерокопию этой страницы вон в том отделе, заверим у охраны и поедем в отдел, где я с удовольствием напишу заявлению на гражданку Семенову о мошенничестве и заведомо ложном доносе. Пойдемте скорее, пока Ирина Викторовна еще какую-нибудь сказку не придумала, типа, что Любавина все себе забрала…

Стоя под любопытными взглядами охранников, госпожа Семенова засипела, как будто у нее горло пересохло:

— Товарищ милиционер, можно вас на минуточку…

— Нет, я с вами отходить не буду, а то она — взмах руки в мою сторону — опять скажет, что я взятку у вас взял.

Охранники, казалось, не дышали, боясь пропустить хоть слово.

— Товарищ милиционер, девушка, давайте отойдем, мне кажется, что я ошиблась.

После недолгого, но ожесточенного торга, я стала богаче на семьдесят долларов за крем, и сто долларов мне удалось вырвать как возмещение морального вреда.

Когда Ирина Викторовна, злобно шипя, отсчитала мне бледно зеленые купюры из толстого бумажника, я сказала, что она забыла оплатить участковому штраф за ложный вызов и быстро распрощалась. Надеюсь, что она еще немножко потратится, стерва.

Через три дня, когда я готовила очередную партию леденцов, бабуля позвала меня к телефону.

— Людмила? — голос в трубке не понравился мне категорически.

— Кто спрашивает? — я чуть не сорвалась на фальцет.

— Ты обнесла Семенову на деньги, их надо вернуть. Завтра принесешь ей тысячу пятьсот долларов.

— Что за сумма такая дикая?

— Тысячу ты у нее забрала, а пятьсот — штраф с тебя.

— Ну ладно, завтра в три часа, Семенову вашу не забудьте притащить, будем разбираться, кто кому должен — я бросила трубку и отключила телефон.

На следующий день ровно в назначенное мной время я подошла к злополучному киоску. Возле прилавка стояла сияющая Ирина Викторовна, ее продавец ехидно улыбалась из киоска. Справа от киоска топталась парочка балбесов в дешевых куртках из дрянной китайской кожи. Юноши, на вид лет восемнадцати, усиленно изображали матерых рекитиров, делая мрачные лица и агрессивно расставив в сторону локти.

— Привет, привет, кто старший?

Бойцы мафии несколько растерянно переглянулись. Тот, что покрупнее, сделал еще более свирепое лицо:

— Ну, я.

— Как зовут, с кем работаешь?

— Козырь меня зовут, мы под … (назвал имя «авторитетного» человека, который вряд ли знал о существовании у него этих «гвардейцев»).

— Ну и кому я денег должна?

— Ты, с ментом, у нее — жест рукой в сторону все еще мстительно улыбающейся Семеновой: — деньги отжала, а мы ее крыша.

— Козырь, ты в договорах и прочих юридических документах что-нибудь понимаешь?

— Нахрен мне твои бумажки, ты должна…

— Я поняла, что не шаришь. Давай тогда по простому. Ты, Козырь, в Бога веришь?

О, как они глазки выпучили, забыли даже свирепые рожи корчить.

— А причем тут…

— Нет, Козырь, любой честный бродяга в Господа верит. А ты глаза пучишь. Может быть, ты еще и мать не уважаешь?

— Не, я, это… верим в натуре…

— Ну, тогда смотри. Я Богом клянусь, что вот этой тетке ничего не должна. Если же она сейчас скажет, что я ей должна денег, и обманет, то Бог ее накажет — тут такая вонь начнется…

— Да что вы ее слушаете, она из вас дураков делает! — завизжала Ирина Викторовна.

Глаза Козыря налились дурной кровью. Я выставила вперед ладони:

— Стоим, ждем, пока завоняет. Эх, молнией бы ее за вранье — сразу бы испепелило…

Я не зря час назад сюда заходила. Маленький суккулент с загадочным именем «орбея», скромно притулившийся в глубине соседнего цветочного отдела, простимулированный моей просьбой, из-за всех сил стремился поделится с окружающим его миром присущим ему неприятным ароматом. Только, если обычно, для того, чтобы почувствовать его вонь, необходимо прижаться носом к растению, то сейчас он работал как маленький насос, усиленно прогоняя воздух через свои поры.

Вот ноздри Ирины Викторовны тревожно затрепетали.

Она недоуменно заозиралась, а затем буркнув:

— Я сейчас