Инициализация - Евгений Булавин

Короткая куртейка задралась, являя миру классический чёрный «Абибос».

— Двери закрываются, — сообщил металлизированный голос, словно встрепенувшись ото сна. На сей раз створки закрылись почти одновременно с началом движением поезда.

Взгляды синячников, гипсоидов, костыльщиков, даже несчастной мумии были приклеены всё туда же. Стало очевидно, что всё это время они предвосхищали пудовую тросточку Джентльмена.

Тут Евгений и понял, что он единственный не побитый в этом вагоне.

Впрочем, откинувшись к спинке и выдвинув таз как можно больше вперёд, Джентльмен лишь одаривал щербатой улыбкой каждого увечного справа от Евгения. Голова при этом болталась, словно у него то включался, то отключался несуществующий плейер. Когда настало время переместить взгляд влево, он рванул её назад, скользнул глазами по потолку, тщательно обходя носителя, и спикировал на увечных слева. Нервы у этих оказались пожиже. Заметив, как они вздрагивают от его внимания, Джентльмен мелькнул корявой улыбкой, подвинул арматуру к себе и уставился на Евгения.

Во рту запахло палёным кремнием.

Джентльмен склонил голову набок и прищурил глаз. Пальцы пауком затанцевали по ржавому металлу. Не отводя взгляда, он смачно, во весь вагон, высморкался в рукав. Состав пошёл на торможение. Евгений весь подобрался, чувствуя себя камнем в праще. Ещё чуть-чуть… ещё… скоро… остановится…

— Хыхы, ёпта, — выдал Джентльмен и пружинисто подскочил на ноги. В растёкшейся по вагону инерции он чувствовал себя как рыба в воде.

Мумия слабо зашевелилась в своих носилках.

— Прошу… пожалуйста…

Джентльмен всё же схватился за поручень, не сводя безучастного взгляда с корчащегося под ногами человека.

— Станция «Пантеон», — обронил металлизированный голос.

Поезд остановился и только затем распахнул двери. Джентльмен, взвалив арматуру на плечо, завальяжил на выход и склонился по пути к носилкам. Мумия вздрогнула, пискнула от боли. Джентльмен схватился за одну из ручек и потянул несчастного за собой.

Фанерон. Крипта

— Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка — станция «Крипта», — прозвенел голос, едва носилки выскользнули из вагона. Створки с шипением захлопнулись, и поезд двинул как пришпоренный.

— Повезло тебе.

«Кто он?»

— Пёс без цепи и хозяина. Сегодня его целью был не ты. Но он запомнил твой запах.

«Значит, самое время валить»

— Физически «свалить» из Чернокаменска легко…

Евгений на всякий случай сверился с табло. Бегущая строка подтвердила слова металлизированного голоса.

«Я думаю, молодчика подослал Человека Мэра»

— Действительно?

«Вряд ли он способен полагаться на кого-то одного. Особенно если это не его непосредственный подчинённый»

— Верно.

«Зачем ему тогда мы? Проверять и перепроверять?»

— Крипта находится вне их «плоскости». Она слегка выбивается из Чернокаменска, оставаясь неотъемлемой его частью. Для таких вещей и нанимают Аспектов.

«Так ты работаешь не на халяву! Я-то думал…»

— Разумеется, не на «халяву».

«А на что, если не секрет? Сердцебиение девственницы? Голос невинного? Истинное имя?»

— Ты всегда такой смешной?

— Станция «Крипта», — проинформировал металлизированный голос.

Евгений встал, опираясь на поручень. На всякий случай обернулся — посмотреть, кто ещё выходит. Но вагон был пуст, если не считать лёгкого запаха формальдегида.

— Осторожно, двери открываются. Станция «Крипта».

Створки разъехались, и носитель с облегчением шагнул на волю. В кои-то веки поезд отстоял положенное время, прежде чем щёлкнуть дверями и убраться восвояси. Оставив его наедине с Криптой…

Двухмерная офисность чернокаменского метро осталась позади. Теперь, когда поезд ушёл, на станции воцарился цимбаловый перезвон ледяных капель, едва ощутимый гул живой земли и стеклистое шуршание электричества в рельсах.

Крипта была чертогом титана, склёпанным из грубого ершистого камня. Блёклая известняковая плоть поблёскивала от газовых факелов, установленных в держатели из ржавого железа, сочась чем-то склизким, слюнно-слюдяным. Безумие булыжников на полу, впрочем, довели электронапильником до чего-то терпимого, иначе спотыкаться бы здесь пришлось через шаг. Теперь главное не поскользнуться…

Евгений, плетясь как умная корова на льду, взглянул вверх и не разглядел потолка. Пусть местные светильники и были до дрожи аутентичны, но их слабосильное свечение ничуть не разгоняло холод и мрак — лишь безвольно отмахивалось.

От остановки метрах в трёх возникал спуск вниз с неравномерными ступеньками, идти по которым как обычно, по инерции, грозило шишками, синяками и свёрнутой шеей. Лестница вела в тоннель, освещённый лишь зыбким, как точка мелом, светом в конце. Преодолев следующую лестницу, которая вела уже вверх, Евгений чуть не ударился затылком о низкий потолок. Восторг и недоумение! Лестница привела к новому тоннелю, на сей раз более-менее освещённому. Под тусклым взором факелов стало очевидно, что рубленые стены задыхаются от влаги, переливаясь мутью, льдом и диким перламутром, который одним своим видом разъедал кожу. Нередко серая вода ручьями стекала меж камней, обращаясь в сизые сосульки.

«Мы что, под Каменёвкой?»

К потолку было страшно прикасаться, и Евгений с каждым шагом пригибался чуть сильнее. От холода и неудобной позиции шея грозила окостенеть, либо зайтись болезненным хрустом. Но потолок взмывал миллиметр за миллиметром, точно рябь на поверхности озера. Вскоре носитель поймёт, что это не потолок уходит вверх, а пол — вниз. Единственный путь из станции «Крипта» вёл ещё глубже под землю.

«Что такое Крипта, Искатель? Не увиливай!»

— Единственная станция в Чернокаменске без выхода на поверхность.

«Что?! Какой в ней смысл?»

— Когда Крипта не была станцией — археологический. В девяностых на месте раскопок образовался стихийный рынок для туристов и любителей острых ощущений. Так и повелось. Удивительно, что ты не знал.

«Только это, бать твою, удивительно? Куда я иду?!»

— В один из здешних магазинов. Не знаю, как он сейчас называется… Когда увижу, сообщу.

Тоннель естественно и незаметно перетёк в некое помещение. Камень сменился щебёнкой вперемешку с чёрствой землёй. От пола до мрака наверху чернели в этих стенах ниши для гробов — глубокие, прямоугольные… незаполненные. Пустые орбиты многоглазого чудовища. Аллея ветхих, разрыхлённых серым лишайником колонн вела влево и тут же спотыкалась об древний обвал. В подёрнутых словно костной мукой обломках проглядывался каменный алтарь, застывший на полпути к падению на пол. Ветвистая трещина раскалывала святилище на тысячу мелких островков. Своеобразными маячками торчали из неё свечки. Вглядевшись, Евгений не сдержал улыбки. Красные, с завитушками, такие продают в супермаркетах для украшения тортов на день рождения. Их умирающего света хватало, чтобы осветить ближайшую нишу, в паутинной вуали которой угадывалась изъеденная влагой фреска с какой-то библейской сценкой.

И старушка. Носитель вздрогнул от неожиданности. На основании повалившейся колонны, как на пеньке, всё это время сидела пожилая женщина в пасмурном платке. Прижав руки к груди и склонив голову перед алтарём, она безмолвствовала. Единственным признаком жизни, который подавала молельщица, было похрустывание пакета с полотенцем, заблаговременно постеленный на каменный пенёк.

«А