Бояринъ из куна-чакры - Владимир Борисович Журавлев

Девушка хлопает ресницами. Медленно вздыхает. И садится. Боже мой. Создала же природа этакую красоту, погибель мужскую. Нос настолько благороден, что можно слепок делать и в музее показывать за большие деньги. А губы… нет слов. Просто нет слов. И глаза — огонь. Черный огонь. И грива непослушных волос. Схватить бы, заломить голову и целовать жадно-жадно… И вишенкой на торте — феминистка! То есть — терпеть не может мужчин!

— Слушай меня внимательно, Мишель Портман, оперативница Третьего тайного отдела. У тебя под сердцем — родовой маячок. Он — твой приговор. Но я знаю, как его снять. Времени на раздумья у тебя нет. Отвечай сразу, по велению сердца, как только я закончу говорить, согласна ли ты избавиться…

— Да.

Глава 16

Сначала отправляю Жанну избавиться от ти-фона. На ее вопли, что как же Риманте, несчастная девочка ходит с дерьмовой «персиковой» серией, позорится — холодно отвечаю, что не дам своей невесте ти-фон с заложенной взрывчаткой. Жанна меняется в лице и исчезает с ти-фоном в отставленной руке. Вера меняется в лице и с тревогой провожает дочку взглядом. И Мишель тоже меняется в лице. О как? Не знала о милых обычаях своей Службы? Дилетантка. Я и то знаю.

Риманте откровенно страдает по ти-фону. Она его уже мысленно приватизировала, бантиком перевязала и перед всеми в школе похвасталась. «Малахит», мечта всех школьниц-идиоток!

— Подарим мы тебе ти-фон, через день-два следующий киллер полезет! — успокаиваю я скромную девочку. — С «обсидианом» в кармане.

Скромная девочка успокаивается, зато Вера снова меняется в лице.

— Один киллер — один ти-фон! — внушительно объясняю я женщине прозу жизни. — А десять киллеров — уже лавка электроники! Стабильный доход, между прочим.

Потом я отправляю Хелену в комнату гонять Риманте по школьному курсу, обеим надо готовиться к поступлению в Магическую академию. Пинать киллерш — развлечение вообще-то, побаловались и хватит.

После чего предлагаю мадемуазель Портман лечь на ковер, руки «крестом», ноги в стороны.

— Я в юбке! — вспыхивает негодованием злобная феминистка.

— Мешает — сними, — рассеянно бормочу я.

Мне не до ее заскоков. Прямо сейчас решаю вопрос, пора начинать обучение Веры или подождать киллера без отклонений.

— Все мужчины одинаковы! — с презрением фыркает девица и ложится на ковер. Демонстративно — руки в стороны, ноги в стороны. А ноги у нее — это что-то! Так бы сидел и любовался. И гладил. И…

— Удлиненные бедренные и берцовые кости, — замечаю вполголоса. — Еще чуть-чуть, и выйдет за пределы эстетической нормы. Дальше — уродство. Не мое дело, просто сообщаю, вдруг ты увлеклась…

— Я не дура! — цедит девица. — И у меня безошибочный вкус! Это проклятие.

— Начальник? — невинно интересуюсь я.

— Преподаватели Магической академии. Не осталась у них в аспирантуре, а они так надеялись. Мальчик, я уже лежу. Делай хоть что-нибудь.

— Разумно, — признаю я и наконец решаюсь подключить к процедуре Веру.

Беру Веру за руку и усаживаю рядом. Так, правая рука Веры на коленке девицы, левая моя — у Мишель на голове. Кольцо. Контакт. Поехали.

— Ого! Что это?

— Это Мишель, — сообщаю я очевидное. — Изнутри. Ох и наверчено! Не отвлекайся. Смотри под сердцем. Вот, я Когтем показываю. Видишь? Вот так выглядит родовой маячок. И все, кто с ним — крепостные императора. А вот так он уничтожается. Ам — и нету.

— Уже все? — подает слабый голос Мишель.

— Лежи, не дергайся. Что у тебя такой бардак во внутреннем мире? У тебя какой ранг?

— Старший Ученик, школа Бытовой магии/

— В порядке себя надо содержать, если Бытовой! — ворчу я. — Вера, тебе тут что-нибудь знакомо?

— Все знакомо, — с удивленной улыбкой бормочет она. — Так забавно… Это структурные формулы заклинаний, как их приводят в учебниках… но почему-то ма-аленькие…

— Ага…

Меня внезапно осеняет мысль.

— Маги, когда проверяют отклики, на что смотрят?

— Да откуда мне знать? Ни на что, мы же не видим, не то что ты.

— Но как-то же вы определяете склонность к школе магии!

— А, это. Магистры говорят — по зубцу. Он у школ разный. Я только знаю, какой должен быть отклик.

Соображаю. По зубцу. А чтобы проверить, берут за руку. То есть зубец, по логике, должен первым стоять в магических структурах…

— Уже можно ноги сдвигать? — злобно интересуется Мишель.

— Лежи спокойно! — цыкаем на нее хором.

Вера вглядывается, наклоняется ниже. Это она по неопытности — чтобы разглядеть, не надо наклоняться, надо фокусировать Зрение. Мягко подсказываю ей.

— Я поняла, — шепчет она. — Вот он, зубец.

И тычет в него Когтем. Мишель дергается и рявкает:

— Садисты!

— Ну извини. Рой, я поняла. Вот он, зубец. И он формой такой же, как эмблема школы магии. Так просто!

Вера неправа. Просто — это когда вообще без магических конструкций, например, как у меня. Накрутили посреднических структур, в результате скорость магической реакции — от двух до пяти секунд. Пока нужный конструкт возбудится, пока накачается энергией — я пять раз успею подбежать и Когтями по горлу.

— С зубцом понятно, — бормочу я и ставлю в памяти заметочку. — С внутренними структурами понятно — если есть в учебниках, найти в открытом доступе можно. А вот это что? Мишель, что у тебя в низу живота?

— Сказать, да? — с ненавистью шипит феминистка. — Заканчивайте, чего пялитесь⁈

— Тьфу на тебя, озабоченная. Вера, что это?

— Где?

— Да вот же!

Озадаченно разглядываю очень сложную конструкцию. А вросла-то как… Как будто с рождения тут…

Мнусь, перебираю варианты и все же решаюсь. И касаюсь конструкции Когтем.

Дзынь!

— Ты чего сделал⁈ — паникует Вера.

— Деструктурировалась… вернее, трансструктурировалась…

— Не умничай! Ты что сделал, рукожоп⁈

Вздыхаю. Вера права. Сложновато я выражаюсь. Но это проклятье всех филологов — в процессе речи обязательно подворачиваются самые сложные и редкие слова. Они самые точные — но сложные! Ага, а сама речь — нагромождение причастных и деепричастных оборотов, вводных слов, пояснений и однородных членов. Пока до смысла доберешься, начало забудешь. Проще надо говорить, проще, и тогда женщины потянутся!

— Что сделал, что сделал… — бурчу я. — Прикоснулся! А она была — и нету.

— Как — нету?