Убийство в заброшенном подземелье - Андрей Волковский

один. Выглядел рыжий студент бледно, но на умирающего не походил и Скаю обрадовался, как другу. Видимо, успел заскучать в одиночестве.

– Привет! Может, хоть ты мне расскажешь, что тут произошло, ну, кроме того, что я чуть не провалился к владыке злых духов на ужин? А то парни ничего толком не знают. Ниар так вовсе был уверен, что это ты меня грохнуть хотел, чтобы добычей не делиться, представляешь!

– А как мы с ним в подземелье чуть друг друга не поубивали, он тебе рассказал?

– Очень коротко и без подробностей. Мол, поссорились, потом нарвались на Темнецов и едва отбились. Я так понял, что ему здорово досталось? Он о таком не любит распространяться. Совершенно не умеет проигрывать.

– Да понимаешь, заметили мы с товарищами, что за нами таскается какой-то напрочь подозрительный субъект. Надо, думаем, подловить его в безлюдном месте, да выяснить, кто таков да чего ему надо…

Скай рассказал историю, постаравшись выставить забавными всех участников, а не только студента.

Линт развеселился так, что в комнату заглянул суровый лекарь с замашками сотрудника гильдейской Охраны. Посмотрел на красного от смеха пациента и строго напомнил посетителю, что волновать больного не полагается. Скай пообещал больше не волновать, а когда лекарь вышел, накрыл палату Куполом Тайны.

Отдышавшись и утерев слезу, студент примирительно улыбнулся:

– Ты не сердись на Ниара, он вообще-то нормальный. Только на отца у него как будто стопоры срывает. Понимаешь, он, отец в смысле, очень нехороший дядька, хоть и уважаемый волшебник. Ниарову мать ни в грош не ставит. Погуливает на сторону, даже особо не скрываясь, по борделям ходит. Может, и жену бьет – не знаю, на это Ниар не жаловался. Но оскорбляет всячески, и словами, и поступками. Ниар рассказывал, что отец жене и любовницам одинаковые подарки дарит, да так, чтоб жена знала, представляешь?

Скай, признаться, не представлял. Ну не любит человек свою супругу, бывает. Но унижать-то ее зачем? Живи себе своей жизнью, если брак не удался. А еще лучше разведись и не порть жизнь ни себе, ни ей.

– Ниар на это с детства смотрел-смотрел, да лет в тринадцать и учинил скандал. Мол, что ж вы не разведетесь-то уже? Невмоготу мне с вами жить. На что отец ему и ответил, что если невмоготу, то и иди себе, ты же в Школе учишься – вот и просись в общежитие, и мать за него не вступилась. С тех пор он с нами в общаге и живет и отца избегает всячески, хоть это и непросто – все ж таки ларежская Гильдия не так велика.

– С Ниаром понятно. А что с отравлением несчастного тебя? – поинтересовался Скай. – Что-то мне в роли убийцы невинных студентов неуютно.

– Ну я ему рассказал, как дело было. Он, кажется, устыдился. Правда, теперь ему очень хочется узнать, что же там, за дверью-то.

– А ты не сказал?

– Так ко мне же приходил этот парень, дознаватель, знак Гильдейской Охраны показывал. Расспрашивал обо всем – и о галерее, и о шкатулке с отравой. Он мне велел никому не рассказывать про картины. Пугал, что если не поклянусь молчать, то он меня изолирует и вообще никого не впустит. Так что я поклялся говорить всем непричастным, что мы только до второй двери, где скелет был, дошли. Сказал, что ты тоже об этом предупрежден. Короче, я Ниару и остальным это вранье скормил. Неловко, конечно. Но я же понимаю – не надо общественность будоражить, и все такое. В конце концов, мы ведь и правда не нашли ничего такого ценного. Так что Ниар уверен, что клад по-прежнему там есть.

– А почему он в этом так уверен? – спросил Скай. – Ну не за каждой же дверью в этих катакомбах по кладу припрятано.

– Эх, если бы так, – рассмеялся Линт. – Нет, Ниар не настолько дурной, чтобы самому выдумать этот клад и самому же в него поверить. Просто, когда он еще жил в родительском доме, он вычитал в старых, прадедовских еще домовых книгах, что прадед построил под домом сокровищницу. Ну то есть там не было прямо так написано. Ниар это по всяким расходам на материалы и мастеров понял. Прадед был богатый – несколько поколений предков торговали волшебными вещицами, а после смерти прадеда наследство осталось очень скудное, такое, что бабуле пришлось продать часть поместья под доходный дом. А на вырученные деньги она снесла особняк – вроде он и так рушился потихоньку, – и поставила рядом второй доходный дом. Она же сама жила в доме мужа, Ниарова, стало быть, дедушки. Получается, прадед сокровищницу построил, все ценности туда перенес, а рассказывать наследникам не стал. Или, может быть, не успел.

– И этот доходный дом расположен в Медном квартале, – догадался Скай.

– Ага, – подтвердил Линт. – И вот Ниар еще в детстве пытался найти проход со стороны того дома, но не смог отыскать, а когда мы начали по катакомбам ходить, он мне эту историю рассказал. Сказал, что, судя по количеству заказанных прадедом дверей, выход из сокровищницы был не один. И даже если прохода через подвал больше нет, может быть проход со стороны лабиринта. Логично же?

Скай кивнул. Хоть шансы Ниара на то, что клад найдется, и были с самого начала совсем невелики – но ведь угадал же! Правда, на свою и товарища головы.

– Вот мы и стали составлять карту туннелей именно под Медным кварталом. Катакомбы – они же все интересные, какая разница, где клады искать? Ну не нашли бы ничего – не страшно. Но когда мы на завал наткнулись, Ниар нас уговорил его раскопать. По карте получалось, что этот коридор вел именно туда, куда нам нужно. Вот мы и вышли к той двери с запирающим заклятьем. А дальше ты и сам знаешь.

Студент помолчал, отдыхая. Потом вдруг вскинулся:

– Слушай, это что же получается, прадед Ниара нарисовал те ужасные картины?

– Получается, что так, – согласился Скай. – Но только старые.

Линт погрустнел.

– Вот даже и не знаю, как Ниар на это отреагирует. Сейчас-то рассказывать нельзя, но ведь когда-нибудь станет можно. Жутко это, наверное, – такие вещи про предков узнавать. И не сказать нельзя. Тут и я бы не простил, если бы узнал, что друзья от меня что-то такое важное скрыли, а Ниар будет вне себя уже даже и от того, что я ему сейчас не рассказал. Но за сейчас – простит, наверное, все-таки с Охраной Гильдии шутки плохи. Только нужно будет покаяться ему сразу же, как только разрешат говорить об этом. Ты, кстати, не знаешь, как там расследование движется? А то тот дознаватель только вопросы задавал, а рассказать, что там творится – ни-ни!