Проводник - Эрик Дешо

например, тоже недавно узнал, что Такедо нас не предавали.

Юна замялась. К сожалению, намёки на ребячество с нею не работали. Скорее, она сама давно хотела поговорить.

– Ты не Тим, – решилась девушка.

Я поднял бровь в немом вопросе. Юна печально улыбнулась.

– Даже сейчас… Настоящий Тим никогда бы не совершил подобный жест.

Я скептически улыбнулся.

– Конечно, ты скажешь, что война меняет людей. Но не настолько!

– Ты не представляешь насколько, – не согласился я с нею. – И может, пойдём потихоньку? Мне надо ещё успеть отпроситься у старосты.

– Я тебе не верю, – ответила Юна, следуя за мной. – Тим был добрым, сильным, благородным и искренним. Как настоящий рыцарь. Он только лучше стал. Не задумываясь пожертвовал жизнью, когда спасал Юко. Он бы никогда не играл чувствами маленькой девочки ради защиты и сиюминутной выгоды. А тем временем делил постель со взрослой женщиной… Как настоящий кукловод.

– Хорошо, я – не он. Но ты догадалась об этом не вчера. Почему не вернула кольца? – Мой голос хоть и звучал ровно, но мне было обидно слушать от неё такое.

Да, я любил больше чем одну девушку. Но разве я виноват в своём большом сердце? Предоставь мне выбор между ними, и я не скажу, кого именно люблю больше. Они мне все дороги, пусть и по-разному. Так они все разные. Как сравнить мою нежность к Юке с моим восхищением Айяно? На каких весах?

– До последнего я надеялась спасти Юко, но сейчас… – С понижением статуса семьи и младшая, и старшая с большей долей вероятности уйдут в другие семьи, а не приведут мужей. – Ты ведь её не отпустишь?

– Не отпущу.

– Не откажешься от Фумико?

– Не откажусь.

– И, вероятно, твой список не ограничивается только ими?

Я смущённо промолчал.

– А настоящий Тим любил бы меня одну. Он был истинным рыцарем.

После её последних слов прежние вопросы как-то звучали обычной ревностью. Не может быть! Это шанс! Всё-таки я не потеряю свою принцессу. Сердце отпустило. Как бы я ни храбрился, но эта темноглазая девочка очень нравилась Тимору. А мне сложно отделить его чувства от своих. Это я любовался её тёмными глазами. Это мне хотелось защитить её от всего мира. Это я клялся ей и целовал.

– Разве принцессе не следует поступать как должно, а не так, как ей хочется? – спросил я Юну перед дверью в класс и протянул ей кольца.

Она замерла, а после взяла мои подарки. Я открыл дверь.

– Староста, меня неделю не будет, – закричал я, влетая в класс. – Дела клана. Давай быстренько подпишу, что надо.

Айяно заворожённо кивнула и протянула лист бумаги, не отводя взгляда от Такедо. Я расписался, поставил печать и пошёл на выход. Думаю, девушка допишет остальное.

– Кукловод, – тихо бросила Юна, входя в кабинет.

Быстро опомнилась. А я – бегом домой, сегодня немерено дел. Ведь с завтрашнего дня мне придется безвылазно сидеть в резиденции на вахте.

Кстати, Твердолобова в классе не было. Я же обещал, что он будет страдать. «Проклятый меч» не зря зовётся проклятым. Он создавал прямой канал между магом и целью, то есть любые печати попадали прямо в тело, минуя любую защиту. Я наградил его «костоломкой». Это заклинание осторожно встраивалось в организм, а после вызывало спазм мышц, ломающий собственные кости. Излечение проходит не быстро. Не стоило ему обижать Айю. Ему ещё повезло, что я немного остыл. Сначала хотел использовать «гнилой евнух» или «малый импотент».

* * *

Первым делом я наведался в гараж. Отремонтированный Гномик выглядел как новенький, даже лучше. По моей просьбе Ханзо с Кенчи поставили кобуру для дробовика. Их есть у меня.

Последний бой состоялся в этом районе, так что им было не до грабежа. А после – подписание перемирия. Большинство вещей было сломано в череде городских боёв. Конечно, не обошлось без местечкового мародёрства, но всякого нужного чуть осталось.

Я выбрал себе семизарядный дробовик «Ремингтон» 870-й модели 12-го калибра, специальный, армейский, с усиленной базой, а главное, с патронами, способными заставить понервничать и меня. «Огненный шар» или «каменный кулак», заключённые в картечи, может, не пробили, но заставили бы сильно просесть мой «доспех воли». Поэтому я выезжал из гаража, наслаждаясь не только звуком мотора, но и своей грозностью. Пиф-паф – и вы покойники. А про револьвер я снова забыл. Позже сделаю, всё равно дома сидеть.

Мой путь лежал в Южный Предел, район хоть и промышленный, но престижный. Производство не терпит шума, поэтому безопасность была на высоком уровне. Что до шума или выбросов смога, то требования к заводам и фабрикам по этим статьям были высоки.

Через тридцать пять минут я был на месте. Переулки и дворы спасли меня от стояния в пробках. Девятиэтажный комплекс, в котором обитала моя подруга, был неярок, но опрятен. Немаленькая стоянка утром была пуста, так что я легко припарковался. А ещё через пару минут я звонил в её дверь. Лифт в доме работал и не требовал ключа или карты.

– Сова, открывай! Медведь пришёл! – кричал я ещё через десять минут. И книга, и похожий мультфильм существовали на Пратерре. – Я знаю, что ты уже не спишь!

– Отвали, Лихач! Меня нет! Не-ту! – ответил мне женским голосом динамик, находящийся под звонком.

– Открывай! Ты знаешь, я не уйду.

– Малолетка. Придурок. Чтоб у тебя… – И всё в том же духе целых пять минут. Я терпеливо ожидал, прекрасно зная характер своей знакомой.

Юлая Хоуп бодрствовала ночами, а утром и днём спала. А с учётом её любви к самым развязным вечеринкам, я был уверена, что она до сих пор пьяна.

– Ненавижу! – выдохнула она мне в лицо перегаром, открыв наконец дверь и подтвердив моё предположение.

– Взаимно, детка, взаимно. Не столь сильно, но взаимно, – помахал я рукой у лица, а когда она развернулась, хлопнул её по заднице.

– Козёл! – ответила Юлая, не оборачиваясь.

Я просто вошёл за ней и закрыл дверь, зависнув на минуту, чтобы закрыть все запоры. Юла страдала паранойей, впрочем, обоснованной: её характер и работа позволяли легко заводить врагов.

Девушку в детстве изнасиловал отчим. Она пережила это, убив его и возненавидев всех мужчин. Но при этом любила дразнить. Например, сейчас она была в задранной до пояса чёрной блестящей юбке, сверкала упругим задом в стрингах. Порванный на плече топик в тон юбке не скрывал красивую крупную грудь, а тонна макияжа на её лице, сейчас потёкшего, и крашеные разноцветные волосы добавляли последний штрих к её любимому образу. Только два тонких стилета высоко на