Здесь, на знакомых тротуарах... - Денис Георгиевич Кащеев

меня – хоть куда! Иногда – даже слишком хороша. Пришлось ее скинуть на секунду – для убедительности!

– Кто это был? – ошалело вымолвил юноша.

– Русалка-фараонка, кто же еще!

– Та самая, твоя знакомая? Ну, которая показала тебе этот тайный ход?

– Да нет, пожалуй, – все же задумавшись на пару мгновений, покачал головой «пират» – на нем снова была прежняя личина. Собственно, Иван и не уловил момента, когда Волк ее скидывал, чтобы пугнуть девицу. – Так-то они мне все примерно на одно лицо, – признался между тем Серый, – но эта совсем дикая какая-то!

– А чего она хотела? – осведомился юноша.

– Известно что, – хмыкнул его собеседник. – Утащить тебя под воду и утопить! Самый что ни на есть русалочий промысел! Фараонки из них самые злобные – но и самые слабые, – принялся растолковывать он. – Дара почти не имеют, зазевавшегося смертного норовят тупо руками ухватить! И на всех подряд бросаются: на мужчин, на женщин, на деток малых – без разбору. А вот мавки, скажем – те только на молодых парней падки! И действуют куда искуснее – подавляют волю жертвы, и та сама к ним идет!

– И они ее топят? – похолодел Иван, явственно припомнив, как буквально вчера шаг за шагом приближался к бассейну – на зов Милены. Она же вроде как раз мавка и есть! Получается… – Или еще что-нибудь… учиняют? – спросил с робкой надеждой.

– Иногда потом пожирают мертвое тело, – сам того не подозревая, подлил масла в огонь Волк. – Но это в их среде уже разве что не извращением слывет!

– А утопить, значит, считается нормальным? – покачал головой юноша.

– Такова уж их натура, – пожал плечами Серый. – Да и вообще, природа нечисти – если уж на то пошло. Наша сила же, помимо всего прочего, от человеческих эмоций питается! Взять, к примеру, Птицу Сирин и подружку ее Алконост, певичек наших. Они эмоциональным откликом своих поклонников живут. Правда, каждая по-своему: Сирин печальные песни поет – и грустью смертных упивается, а Алконост народ веселит и на его радости пасется! Или, вон, Кащей – он власть любит, с энтузиазма да исполнительности подчиненных Дар свой насыщает. Хотя в былые времена и казнями не брезговал, конечно, и пытками – просто нынче его силы скованы и умалены, особо острая пища им и не на пользу, должно быть. Ну а русалки – эти последний вдох утопленника любят ловить, ничего другого им и не надобно! Вот так-то!

– А ты? – быстро спросил Иван.

– Что я?

– Ты на чем… – чуть не сказал «паразитируешь», но в последний момент сдержался. – На чем кормишься?

– Раньше – давно еще – по лесам промышлял, – и не подумал увиливать от ответа его собеседник. – Бывало, подкараулишь на тропинке девицу с корзиной пирожков, выскочишь этаким ухарем из кустов, зубы оскалишь – она и хлоп с перепугу в обморок! Там уж дальше с ней – как получится, но мне и страха, ею испытанного, чаще всего оказывалось довольно. Но это я по молодости так резвился. А с возрастом вкусы мои как-то сами собой поменялись. Теперь мне у смертных больше чувство товарищества да единения заходит! Особенно когда кругом враги, а тут, в окружении, один за всех и все за одного – и все такое… В Батыево нашествие я с рязанцами Козельск оборонял, при Молодях со стрельцами да казаками гуляй-город от крымчаков защищал, в смутное время – в Смоленске в осаде сидел – ну и так далее, почитай, ни одной крупной заварухи не пропустил! А в мирные годы – с бандой байкеров по ночам гоняю да на футбол в фан-сектор хожу. Тоже неплохо вставляет!

– Не худший, наверное, вариант, – кажется, уговаривая этим сам себя, заметил юноша. – Все лучше, чем топить каждого встречного-поперечного!

Ну, Милка! Ну, зараза! То-то извинялась потом!

– Каждому – свое, – невозмутимо развел руками Волк. – Да и не думай, что нечисть на Руси смертным проходу не дает, поедом их ест – нет сейчас такого и близко! Тех же дурынд-фараонок Морской Царь крепко в узде держит! Допустим, эта, что на тебя напала, – кивнул он на уже давно спокойную воду, – улизнула у него из-под надзора, укрылась тут, в заброшенном тоннеле – ну и много кого она тут переловит? Разве что крыс да летучих мышей! А, скажем, за мавками – не всеми, но многими – Яга приглядывает, у нее тоже особо не забалуешь! Случаются, конечно, эксцессы – но так и сами смертные друг дружку губят не реже! Я бы даже сказал, куда чаще!.. Ладно, что-то мы с тобой заболтались! – встрепенулся тут он. – Двинули-ка дальше!

– Ну, двинули, – не стал спорить Иван.

* * *

– Если ничего не путаю, вот тут и будет старый вход в главный амбар Морского Царя, – проговорил Серый, указывая на заложенную кирпичом арку в стене.

От места стычки с русалкой-фараонкой они добирались сюда добрый час. По дороге обошлось уже без особых приключений, разве что разок путникам снова пришлось пройти вблизи шумного тоннеля метро, а однажды они наткнулись на застрявшую поперек заметно сузившегося в том месте тоннеля деревянную лодку – Волк брезгливо отпихнул ту к противоположной стене, заглядывать же через борт внутрь Ивану категорически не посоветовал. Юноша и не стал – даже специально фонарь в другую сторону направил.

Ближе к цели похода вода стала постепенно отступать, а затем пол и вовсе сделался сухим.

Ну и вот – эта замурованная арка.

– Станем ломать? – ощупал лучом фонаря преграду Иван.

– Все бы вам, смертным, что-нибудь разломать! – буркнул Серый. – Кладку криворуким водяным домовые делали – наверняка лазейку оставили… – чутко принюхался он к стене. – Вот, так и есть! – просиял через полминуты. Подняв руку, коснулся пальцем одного из кирпичей – и преграда перед ними исчезла, будто той и не было!

– Вуаля! – удовлетворенно прокомментировал случившееся Волк. – Фонарь погаси! – понизив голос, велел он