С тобой и навсегда - Алексей Птица

чем он занимался до этого момента, я не мог догадаться, так как он уже переоделся в полевую форму, в отличие от всех нас.

Подполковник, что проводил поверку, перешёл к другой группе, также называя всех пофамильно, назначая в другие группы с разными порядковыми номерами, но я его уже не слушал. Меня назначили, и дальше я пойду в бой вместе с этими людьми, каждый из которых, как минимум, в полтора раза старше, чем я. Мне поручается их защищать в бою, как странно это на самом деле, они старше меня, а защищать их придётся мне.

— Всё, господа штурмовики, всем отбой, завтра вас ждёт боевое слаживание, тренировка и инструктаж перед началом двухдневных тренировок. А сейчас вы все можете отдыхать.

Строй, получив команду разойтись, сразу же зашевелился и распался. Отдыхать нам пришлось в палатках, что стояли недалеко от казарм. Палатки небольшие, всего на пару-тройку человек, иногда больше, но нам и находиться в них придётся всего пару ночей, поэтому большего и не нужно. Но оказалось, что для нас четверых выделили одну большую палатку, в ней мы и разместились.

— Ну, что же, теперь мы одна команда, или как говорят здесь, одна штурмовая группа. У нас есть целый час, чтобы наскоро познакомится и отойти ко сну, — сказал барон Первых, как представил его подполковник.

— Почему только час? — спросил доктор Преображенский, — у нас вся ночь впереди.

— Ночью нам необходимо выспаться, — пояснил Первых, — поэтому есть время не больше двух часов, а дальше, кто как заснёт, над этим я уже не волен. Меня зовут Анатолий Степанович Первых, я отставной пограничник в чине капитана, имею личное дворянство и титул барона, выслуженный за годы безупречной службы. Имею весьма интересный дар, как, наверное, и все в этой команде. Я умею скрытно передвигаться и находить различные лазейки и тайные ходы, ну и всё, сопутствующее этому. Стрелять и, собственно, воевать тоже, хотя всё больше в мелких, скоротечных стычках, в крупных не довелось. Комиссован по ранению, и вот Родина вновь призвала меня на свою защиту. Теперь прошу каждого высказаться о себе.

— Ну, раз так, тогда я следующий, — вызвался рыжий веснушчатый доктор Преображенский.

— Доктор Преображенский Вениамин Витальевич, земский врач, обладаю даром целителя, в частности, легко останавливаю кровь и произвожу прочие манипуляции. Воевал в последнюю войну, но недолго, больше в госпитале находился, но стрелять умею. Обладаю слабым защитным даром, но он действует недолго и закрывает едва ли всё тело.

Выслушав доктора, Первых повернулся к худому и нескладному чиновнику, проигнорировав меня.

— Вемин Пётр Александрович, инженер-химик, в данном случае даже не знаю, в каком качестве меня решат использовать, обладаю сильным боевым даром, бью электрическим разрядом на большие расстояния. Обращению со стрелковым оружием не обучен, не воевал.

Первых кивнул и, наконец, оборотился в мою сторону.

— Ну-с, молодой человек, а что скажете вы?

— Барон Дегтярёв Фёдор Васильевич, год назад выслужил титул барона, наследуемого дворянство лично, стрелять умею, воевать не воевал, но в стычках опыт имеется против бандитов и террористов, вынужденно.

— Доводилось убивать?

— Да, доводилось.

— Шрам заработали в подобном случае?

— Да, недавно получил после военно-полевых сборов.

— Да, я слышал об этих нападениях, там вас и ранило, получается?

— Да.

— Угу, я ещё удивился, увидев ваш шрам, слишком юный возраст, ещё и студент, да инженерной академии.

— Так получилось.

— Ну ладно, раз мы всё выяснили, то…

— Вы про дар не спросили.

— Ах, да, совсем забыл, и какой у вас дар, молодой человек? — не ожидая услышать чего-то серьёзного, спросил Первых.

— Защита от прямых воздействий любого вида оружия. Я формирую воздушный щит, что отражает все летящие в него снаряды и любые другие воздействия, или почти любые, я пока не знаю точно, всё не проверял на личном опыте. Не знаю, смогу ли я препятствовать удару электрическим разрядом, скорее всего, нет, но пули и энергию взрыва он останавливает.

— Надо же, вы меня удивили и одновременно обрадовали. Действительно, очень редкий дар. Выходит, нас собрали в группу, где есть обладатель сильного защитного дара, обладатель не менее сильного боевого дара, а кроме того, присутствует доктор и человек, умеющий прекрасно искать обходные пути и всевозможные подземелья, то есть я. Правда, доктор в команде из четырёх человек несколько жирно, я считаю, для нас.

— Вы забываете, господин Первых, что мы пойдём на задание в составе штурмовой группы гвардейцев, а их будет не меньше пары десятков, если не больше, и вот там-то я и окажусь весьма полезен, — тут же откликнулся на это доктор Преображенский.

— Да, действительно, я совсем забыл про них, тогда всё объяснимо. Что же, господа, мы узнали друг о друге самое главное, завтра предстоит тяжёлый день, поэтому предлагаю всем отдыхать.

Вемин только кивнул головой и, наскоро раздевшись, улёгся на свой топчан, явно не желая продолжать дальнейший разговор. Я с ним оказался солидарен и тоже стал укладываться спать, потому как мои мысли сейчас крутились только вокруг Женевьевы, а чтобы спокойно подумать о ней, мне нужно перестать общаться с другими и погрузиться в собственные фантазии, что давал лишь только сон.

А вот доктор не желал просто так ложиться спать без своего последнего слова.

— Сон должен быть крепким, тогда он приносит отдых и уму, и сердцу, а если ум занят делом, а сердце переживаниями, то они не дадут сразу заснуть, а значит, человек станет засыпать плохо и в итоге не выспится. Поэтому нужно обсуждать тему, пока не устанешь, чтобы легче заснуть.

— Да чего уж тут обсуждать, спать пора. Я всё для себя выяснил, а завтра узнаем и остальное, вон, уже химик спит, и юноша почти.

И действительно, Вемин уже тихо посапывал, временами откровенно похрапывая.

— Ну, что же, ваша правда, тогда спокойной ночи нам всем.

Первых улыбнулся, сказав: «Спокойной ночи», я повторил за ним, а химик громко всхрапнул и, поелозив на месте, перевернулся на другой бок.

Заснул я практически сразу, даже неожиданно быстро для себя самого. В тот момент, когда я вновь целовался с Женевьевой, спускаясь губами от её лица к шее и ниже, к началу груди, меня и вырубило, разом погрузив в сон.

Спал я крепко и практически без сновидений, разбудила меня, как и всех моих товарищей, утренняя побудка. Откинув тонкое шерстяное одеяло, я принялся