Дом на отшибе - Полина Сутягина

– общая комната, у меня с Уолли тоже, и поэтому нам не страшно в темноте. А Роджер, наверное, очень смелый… – это наивное замечание сестры почему-то слегка приподняло настроение старшего брата, но в этот момент Уолли прервал девочку:

– Или очень нелюдимый! Ну что, ты с нами?

Роджер окончательно выпустил велосипед брата и пошел выносить свой – блестевший на солнце вычищенными боками, с цепью, которая поигрывала промасленными звеньями. Старший мальчик запер дверь и неспешно покатился вверх по улице за активно наворачивающим педали Уолли, которому приходилось вытягивать вверх по склону не только себя, но и весело крутящую из стороны в сторону головой сестру. Девочка поджала ноги, крепко цепляясь ими и руками за импровизированную сидушку, и, широко распахнув темные глаза, разглядывала мир вокруг, как будто каждый день он был совершенно новым. Все та же молочная лавка, площадь, выложенная булыжником, с круглым фонтаном посреди, стайки голубей, перелетавшие с одной черепичной крыши на другую, вывеска в виде большого кренделя у хлебной лавки… Все было так с самого рождения Мэри-Лу, но все равно каждое утро девочка подмечала новые детали – другой платок на голове у цветочницы, пушистый полосатый кот на соседской крыше, клумбы в парке расцвели пышнее, на старом дубе ветром сломало ветку, а вон пробежал спаниель Бена! А кстати, где сам Бен? Высокий, атлетического вида молодой мужчина работал гидом в туристической фирме, принадлежавшей маме ребят. Он отвечал за самые сложные восхождения и разработку маршрутов, по которым потом водили остальные гиды.

Место, где уютно расположился Дорфштадт, выглядело чрезвычайно живописно, и у фрау Кляйн не было недостатка в клиентах как среди местных жителей, так и среди приезжих. Ее фирма организовывала треккинги по окружавшим Дорфштадт горам, рыболовные туры и романтические уикенды на берегу озера Альтерзее, в которое впадала река, несшая чистые ледниковые воды с гор через весь город вниз в долину, заполненную буковой рощей и сверкающей на солнце широкой водной гладью. Иногда фрау Кляйн отправляла свой маленький выводок на лодочную станцию, где также работал один из ее сотрудников, и тот катал детей на весельной лодке по озеру. Но летом в выходные это было практически невозможно: все лодки обычно очень быстро бронировали отдыхающие. Однако время от времени тот самый Бен брал детей своей начальницы на небольшие вылазки в горы или учил их ходить на каяке. И все трое очень любили улыбчивого парня, столько знавшего о том, как выживать в дикой природе, названия всех местных съедобных растений и умевшего плавать по целому часу в холодном озере, которое даже летом не всегда хорошо прогревалось!

Оказалось, спаниель Бена, Пиджен, каким-то образом сбежал от своего хозяина и теперь носился по главной площади, пугая птиц и клянча у туристов еду.

– Стой, Уолли, стой! – Мэри-Лу потянула брата за майку.

– Ну что такое? – Он притормозил, утирая лоб. Утро было прохладным, но мальчик успел уже изрядно вспотеть, наворачивая педали.

– Там Пиджен один бегает, смотри! – И девочка вытянула в сторону собаки указательный палец, точно так, как не следовало делать воспитанному человеку, по словам ее мамы.

Спаниель, успевший залезть на каменный борт фонтана и лакавший из него, был замечен всеми троими. И медленно окружен. Ничего не подозревавшая собака, которая только что успешно полакомилась тремя сардельками – двумя выклянченными невинным взглядом обаятельных спаниельих глаз и одной откровенно слямзенной, теперь жадно пила воду, предварительно разогнав своих тезок[2], когда за ошейник ее вдруг схватила крепкая рука, а затем другая, маленькая, принялась гладить по гладкой голове и длинным курчавым ушам. Вначале Пиджен собрался тявкнуть, но, почувствовав знакомый запах, сразу же ткнулся мокрым носом в ладонь девочки и для полного заверения в своей преданности и дружелюбии пару раз лениво лизнул.

– Ну, дурачок, куда хозяина дел? – добро-насмешливо обратился к собаке Уолли, пока Роджер удерживал шебутного пса за ошейник.

Все трое расспрашивали и гладили Пиджена, когда за их спинами раздался приятный мужской голос с легким акцентом и смешным произношением буквы «р».

– А, ребята! Спасибо, что поймали его! – Высокий светловолосый загорелый мужчина в футболке с альпинистской символикой и треккинговых штанах с большими карманами по бокам широко улыбнулся и протянул крепкие ладони к спаниелю. – Что же ты вытворяешь? – Он нежно взъерошил ладонью шерсть на голове пса и взял его на руки, потом снова обратился к ребятам: – Вы меня очень выручили! А то ваша мама и так не рада, что я сегодня Пиджена на работу взял. Но его нужно отвести на плановый осмотр к ветеринару, и удалось записаться только на дневное время… Что поделать… Ну, мне пора! – Он уже собирался уходить, но остановился. – А вы куда, кстати, направляетесь?

– Гуляем, – не моргнув, быстро ответил Уолли. – Мама говорит, свежий воздух полезен, – и ехидно покосился на Роджера. Тот промолчал.

– Очень правильно говорит, – согласился Бен, держа спаниеля, словно маленького ребенка. Тому это явно наскучило, и он пытался найти способ аккуратно выбраться. – Кстати, нам привезли новые каяки. Хотите послезавтра вместе со мной их обкатать?

– Конечно! – одновременно воскликнули Уолли и Мэри-Лу. Последняя больше других любила кататься на лодках, ведь ей единственной не приходилось грести. Роджер просто кивнул. Ему нравилось ходить по спокойной озерной глади, и он мечтал научиться хорошо управлять каяком, чтобы ему разрешили ходить в одиночку.

В этот момент пробили часы на старинном здании ратуши, и Бен спохватился:

– У-у-у! Ну, мне пора бежать! Увидимся!

Ребята помахали Бену и его псу, который дружелюбно тявкнул на прощание, высовываясь из-за плеча хозяина, и снова оседлали железных коней.

Петляя по узким улочкам, огибая небольшие малоэтажные домики, ребята все время видели впереди профиль горы с заснеженной верхушкой, упертой в ясную голубизну неба. Белая маковка переходила в бурую залысину, зимой обычно тоже занятую снегом, а ниже по склону скалистые выщербины переплетались с салатовой шалью зеленых лугов и темно-зелеными ершиками хвойного леса. Последний участок до пустыря и заросшей тропинки в гору принадлежал пожилому герру[3] Патиссону. Его скромный домик покосившимся грибом торчал из зарослей старых яблонь и колючих кустов крыжовника, а выше дома на жердях возвышалась небольшая деревянная будка голубятни. Как раз когда ребята доехали до последнего рубежа, прежде чем ступить на дорожку, ведущую к домику ведьмы, сверху донеслось характерное воркование, и на насест рядом с окошком голубятни приземлились две белые голубки редкой породы. То есть они должны были быть белые, но вместо этого глазам трех удивленных детей предстали, щеголяя растопыренными веером хвостами, нежно-розовые, словно фламинго, птицы.

– Смотрите, розовые