Кожедубов. Логистические трудности. - Денис Деф

— Вы забыли?

— Если честно, ничего не помню, помню звонок и дверь, и вот теперь тут, ещё голова так болит. — Он продолжал тереть ушибленное место.

— Вы, кажется, отключились во время нашего разговора. Возможно, переутомились, — соврал я, пожав плечами.

Не буду же ему говорить, что хотел с помощью наркотического запаха подчинить его сознание, чтобы он выболтал всё, что было на уме, а потом уронил его на пол и скрыл следы нашей борьбы. Если он напишет жалобу, то, боюсь, меня отправят вслед за главой его гильдии на суд и в шахты. Хотя, быть может, и нет, но проверять мне точно не хотелось.

— Возможно, вы правы. В последнее время действительно очень много дел, — улетая куда-то далеко, пробурчал волшебник.

— Вы готовы продолжать? — спросил я, делая морду кирпичом.

— Думаю, да, о чём вы спрашивали? — вернувшись сознанием обратно в этот мир, спросил Жуткий.

— Как я уже говорил, сегодня мы задержали Величкина Демьяна за попытку убийства вашего друга, Важнова. — Судя по округлившимся глазам Жуткого, эта новость шокировала его. — Также он признался в шпионаже и краже интеллектуальной собственности вашего друга, а именно его записной книжки. Кстати, можете ли вы прочесть, что тут написано? Я протянул ему книжку.

— «Эыюьё Сюэхщнщ ьцугхщч сюэхуп вэщ лё щъуьёмкэж». О, это старый шифр. Не думал, что он всерьёз начнёт им пользоваться, — обрадовался вдруг волшебник.

— Знаете, как его расшифровать? — спросил я с надеждой.

— Да, это древний буквенный код, нужно знать ключ или цифры, на которые сдвинуты буквы. Мы как-то посещали семинар по античному времени в столице. Демитру тогда очень понравился этот нехитрый способ шифрования. А где вы смогли найти его дневник?

— Это разве дневник? — удивился я.

— Да, это дневник, он часто записывал свои мысли и эмоции, которые ему было трудно выразить, а чтобы никто не понял, что он пишет, он использовал разные шифры. Дурацкая затея, но ему нравилось.

— Значит, вряд ли тут сокрыты его труды, — по-новому смотря на записную книжку, спросил я.

— Если и сокрыты где-то, то, увы, точно не тут, — подтвердил мои слова волшебник.

— Тогда позвольте последний вопрос: Демитр пил или ел что-нибудь в гильдии в день вашей встречи?

— Не могу припомнить такого, простите, — растерянно развёл он руками.

— Что же, Валерий Никифорович, спасибо за вашу помощь, — протянув волшебнику руку, сказал я.

— Рад был помочь, — он улыбнулся.

Выйдя за дверь особняка Жуткого, я выдохнул и перевёл дух. Я был очень удивлён, когда узнал, что зашифрованная книга, которую я считал драгоценностью, оказалась всего лишь дневником мага. На сегодня с меня было достаточно приключений. Меня трижды чуть не убили различные психи с отклонениями в ту или иную сторону. Один вообще сознался в том, что систематически пытался убить человека. Так что, скинув последнюю информацию своему начальнику, я накинул куртку на плечи и поехал домой. Новая порция имперского ужина, ждавшая меня в магазине, и подсказка к шифру подгоняли мой мотоцикл, несущийся по объездной.

У меня уже была пара идей, каким может быть ключ для расшифровки, оставалось лишь взять пару листов бумаги и попробовать подобрать нужный ключ. Если вспомнить, что Важнов, умирая, лежал не так, как я его застал, а указывал на пустое место, где стояла книга, то, возможно, он хотел указать на книгу, которая являлась ключом. Значит, что-то в его дневнике, возможно, точно поможет отгадать тайну его смерти, иначе зачем ему тянуться к пустеющей полке.

Глава 13

— Дерьмо! — я отправила свое презрение к только что закрывшейся двери.

И что теперь делать? Снова бежать? Искать новое место, где смогу начать все сначала? Черт бы побрал этого Алексеева с его дружком, но все же интересно, почему на нем не сработало мое волшебство? И еще тысячи подобных вопросов роились в моей голове, пока я мешала тонизирующий напиток. Хотя какой в них смысл теперь наверняка он сдаст меня Изысканову и жизнь закончится.

— Дочка, всё хорошо? — спросила Маргорита Пертровна, отворив дверь.

— Нет… — выдохнув протяжно, опустошила колбу с намешенной жидкостью.

— Сбежишь?

— Мне некуда бежать… — смотря в пустоту перед собой, я понимала, что бежать действительно некуда, потому что дальше, чем эта дыра, места просто не существует.

— Прости, — виновато сказала старушка, садясь на стул.

— Я сама знала, на что иду, мне не в чем вас винить. — опустив голову на руки, пробубнила я.

Как могла я осмелиться бросить ей хоть тень упрёка, когда её помощь стала единственным якорем в моей разрушенной жизни? Она сделала для меня больше, чем кто-либо за все мои исковерканные судьбой годы.

Сначала была каторга. Три долгих года в промёрзлых бараках за украденную буханку хлеба. До сих пор помню, как ледяной ветер пробирался сквозь щели, как ноги немели от холода, а пальцы покрывались кровавыми трещинами. Но это оказалось лишь прелюдией.

Война всех против всех пришла следом, когда мир уже и так лежал в руинах. Люди, монстры и снова люди, бесконечный звон орудий и предсмертные крики. Я пряталась и бежала через три границы — в товарных вагонах, с поддельными бумагами, с пустым желудком. Однажды меня приютил незнакомец с добрыми глазами.

Старик в разбомблённом городке, что-то увидев во мне, взял в подмастерья. Его лаборатория ютилась в подвале с провалившимся потолком, но для меня это стало храмом и отдушиной, спасающей от звуков войны. Десятки больных и нуждающихся в помощи людей искали это полуразрушенное здание. Впервые в жизни я увидела нечто доброе и светлое. Он учил меня читать по магическим линиям, вываривать экстракт из кореньев, вытягивать эмульсии из остатков монстров. «Алхимия — это не ремесло, — хрипел он, помешивая булькающий мутный раствор с запахом серы. — Это язык, на котором мир шепчет свои секреты».

Я ловила каждое слово. Глотала знания, как голодный — хлеб. Казалось, что я уже обрела свое место, но война не оставляла шанса на счастье в этом разрушенном мире. Когда старика убили мародёры, я схватила его записи и бежала. Бежала, прижимая к груди потрёпанный фолиант с рецептами, которые могли и исцелять, и