Рыцарь Резервации. Том II - Александр Артемов

— Дурачки, — хмыкнула Тома, вспомнив как они радовались, когда им дали вольную.

Даже если сейчас раскроется дверь и через порог переступит неожиданно воскресший из мертвых граф Воронцов, их бывший барин, ситуации это не изменит.

Тома нахмурилась. А что если его сын, от которого они с Яром насилу сбежали, предложит ей выбор: влачить остаток дней у него на поводке или умереть в петле? Что она выберет?

— Лучше смерть, — твердо проговорила она и победно улыбнулась.

В конце концов, они с Яром выбрали волю, а кто сказал, что дорога свободных нелюдей посыпана розами? Очень многие друзья и знакомые из ушедших на вольные хлеба быстро оказывались либо за решеткой, либо в числе разбойников, но все это — верный путь в могилу.

Повезло немногим, в числе которых была Рина, да и то потому, что ее троюродной сестре «посчастливилось» приглядеться аристократу, проезжающему мимо их деревни. А потом судьба закинула ее на Аляску, в дом Ленских, куда она и пригласила Тому и прочих деревенских, отпущенных после смерти Воронцова.

И надо же было так подвести ее… И почему? Что же произошло вчера⁈ Черт, как ни пытайся, все как в тумане…

Впрочем, а вдруг все объясняется намного проще? Вдруг рассказы о том, что звериная суть в крови у нелюдей — чистая правда? Вона и братец тому доказательство. Яр привык решать вопросы силой: сначала что-нибудь ляпнет, а только потом подумать.

Да и Тома ничуть не лучше… Сначала оба чуть не растерзали японку в поезде, а теперь фокс лично пыталась зарезать Софью Филипповну и напугала до чертиков Варвару. А ведь старушка была так добра к ней…

По щекам потекли слезы. Видно, все правда — на каждого нелюдя, рано или поздно, находит ярость, жажда крови застилает разум. Хорошо хоть, что никто не погиб…

— Эй, ты чего нюни распустила? — захохотали вокруг, и Тома со злостью вытерлась.

Нет, ее слез они не увидят! Если фоксы и вправду зверье, то каждый кто пересечет порог этой камеры, познакомиться с ее зубами!

От этой мысли ей стало куда спокойней. Тома села на нарах и провела языком по клыкам. Такие длинные… Можно хороший кусок мяса отхватить!

Затем Тома огляделась, поднялась на ноги и сделала шаг к решетке. Гогот тут же оборвался. Похоже, мудаки не ожидали, что она встанет. Думали, так и будет лежать и плакать? Хах, еще чего!

Руки еще дрожат, но Тома сжала их в кулаки. Хватит терпеть унижения!

— Ох, одумалась таки, лисичка! — хлопнул в ладоши здоровенный лысый хер в майке, под которой кожа была вся синей от наколок. — Иди-иди сюда, родная! Дядя Боря тебя не обидит!

И потянул к ней волосатые лапищи. Кротко улыбнувшись, Тома сделала шаг вперед. Затем приподняла платье, и вся камера напротив сделала дружный вздох.

Да, ножки у фокс Томы всегда были что надо.

— Эй вы, уроды! — оглянулся дядя Боря. — А ну, все назад! Эта девка моя, поняли⁈

Одному мигом прилетело в глаз, другому в живот. Через пару секунд у клетки остался один скалящийся дядя Боря.

Тома сделала еще один шаг, мужик вытянул загребущие руки.

— Сюда-сюда иди, конфетка, — бормотал он, пожирая ее глазами.

Еще один шаг, и дядя Боря почти коснулся пальцами ее бедер. Оскалив зубы, Тома широко улыбнулась.

— Эй, Борь, — промычали позади мужика. — Че-то она мне не…

— Хавальник закрой! — оглянулся он, и тут… — Ах ты, б***!

Взвыв, мужик дернулся и попытался оттолкнуть Тому, но она только сильнее сжала зубы и дернула мудака на себя. Захлебнувшись криком, он боднул лбом решетку и сполз на пол.

Тома впечатала ногу ему в рыло и вырвала трофей. Хрясь! — и дядя Боря покатился в руки товарищей.

— Ты че сделала, сука⁈ — заверещал тот, осматривая окровавленную руку.

Тома ухмыльнулась, а потом выплюнула его палец. Он прилетел охреневшему дяде Боре прямо в лобешник.

Да, вкус крови определенно имеет свой шарм! Тома ухмыльнулась, выставив клыки на всеобщее обозрение.

Грязно ругаясь, Зеки увели дядю Борю подальше:

— Сука ненормальная! Завтра в петле потанцуешь!

Их рычание разбил резкий звук. Зазвенело стекло, и по коридору между камерами покатилось что-то рыжее. Кирпич⁈

— Свободу! Свободу! Свобо-о-о-оду! — послышались крики снаружи.

А на кирпиче же было написано одно слово — «Нелюди».

* * *

Едва мы подкатили к улице, где располагалась городская жандармерия, как ушей коснулись крики:

— Это произвол! Безобразие! Отпустите ее! Позор! Позор!

— Это что за черт? — насторожился я.

Завернув за угол, мы увидели огромную толпу народа, окружившую здание жандармерии №9.

— Свободу Коршуновой! Свободу! — кричали, потрясая кулаками. — Освободите ее!

Среди собравшихся почти все были нелюди, но и людей-простолюдинов хватало. На соседнем тротуаре столпилась группа хорошо одетых зевак. У парочки в руках сверкали стекла биноклей, на лицах вкупе с ухмылками уживалось омерзение. Они шептались и показывали на нелюдей пальцами. В окнах соседних домов тоже было не протолкнуться.

За забором жандармерии выстроился вооруженный отряд. На противоположной стороне улицы возвышался шагоход. На крышах мелькали шлемы.

— Зараза, — выпалил Яр, останавливая броневик у дома напротив, где было поменьше народу. — Сказал же им, идиотам, тихо сидеть и не вылезать…

На нас начали оглядываться, и совсем недружелюбно. Видать, решили, что мы из усиления. Лица жандармов темнели с каждой прошедшей минутой. Народу вокруг жандармерии стягивалось все больше.

А вот и начальство! Высокая фигура шефа жандармов Тимофея Борисовича Штерна тоже показалась за толстым забором. Он прижал ко рту рупор и прогрохотал:

— Если вы не разойдетесь, мы будем вынуждены применить силу!

Нелюди взорвались очередной волной негодования, а затем в жандармов полетел мусор и мелкие камни.

Яр зарычал:

— Идиоты, что вы творите⁈

Да, тут я с ним солидарен. Жандармам этот никак не повредит, а вот разозлит знатно. К тому же околоток представлял собой настоящую крепость: колючая проволока на заборе, узкие окошки с решетками и целая куча охраны по периметру не оставляли шанса даже хорошо вооруженному отряду взять это здание штурмом.

— Если нелюди решат атаковать, все полягут, — заметила Метта. — И забор не преодолеют.

В ответ на ее слова сверкнула вспышка. Один из нелюдей перед забором с криком рухнул на колени. Его рука задымилась.

— Вот-вот, забор еще и под напряжением!

Толпу это только раззадорило — через забор кто-то