Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах - Натали Смит

Дальше было много суеты: спутники галдели, перекрикивая друг друга, выспрашивали подробности, чего это мы так долго ходили и прочее. Бальтазар обнюхал меня с ног до головы. Казимир не стал ему подражать, ограничился визуальным осмотром. Мы с Андреем не спешили рассказывать, в группе присутствовал посторонний. И он сам подал голос:

— Любезные, век помнить буду вашу доброту, вызволили из западни. Подскажите, как выйти в Лукоморье, и я вас боле не побеспокою.

Серый Волк действительно не желал греть уши и задерживаться, видно опостылела ему Навь хуже блох. Кощей велел волку обратиться в кого поменьше, и тот стал ящеркой. Мы распрощались со случайным попутчиком, возможно встретимся еще когда-нибудь. Морок перенес хозяина, Жар-птицу и ящерицу в Лукоморье. Не успели сказать «до свидания», как вернулся.

— Выпустил птицу на волю, теперь давайте о главном. — Кощей все же переоделся и выглядел как нормальный парень в джинсах и толстовке, и мы могли спокойно поговорить, не отвлекаясь на последствия взбучки.

Рассказ уложился в несколько минут. Казимир задумчиво подметал хвостом землю, Настя сжимала кулаки. Конь внимал, и только глаза, багровые, как река, рядом с которой мы находились, будто истекали красным туманом.

— Это яйца? На камни похожи. — Бальтазар обнюхал добычу, мыш ползал по ним, прислушивался.

— В Смородину пойду я, — ударил копытом Морок. — Вы, чего доброго, сваритесь. Вылавливай потом остатки костей для восстановления.

— Зачем идти? Перенесу их, и все, — отмахнулся Кощей.

— Ты, княжеское величество, думалку отшиб там? — неприятным тоном спросил конь. — Когда начальники что-то говорят, нужно исполнять буква к букве и не проявлять инициативу. Она, знаешь ли, наказуема. Велено опустить в середину реки, так и опусти.

— Не знал, что ты тугоплавкий, — улыбаясь, проговорил Кощей. — Валяй!

Помощь Морока — редкое вселенское явление, как комета Галлея, кто же отказывается от такого? Заказали у слуги три сумки — повесить Мороку на спину, на манер седельных сумок. Конь степенно, величаво отправился к «водам» Смородины. Кощеев слуга разгонял дым и смрад, но я все равно надела летные очки — немного защитить глаза от жара. И сквозь них все было как понарошку, немного ненастоящее.

Река бурлила, шипела, яростно плевалась красными каплями в нетерпении, предчувствуя важное событие. Морок бесстрашно ступил в лаву, неторопливо продвигался и плавиться, похоже, не собирался. Под его шкурой наливались огнем артерии, вспыхивали искры, а он шел, будто по чистому полю. Удивительное создание.

Река оказалась неглубокой, на середине конь еще стоял, и даже не по шею. Он чуть встряхнулся, и сумки соскользнули в реку, с мягким плюхом погрузились в лаву.

Как поразительно много может эта река — служить совершенно разным целям, быть одновременно жизнью и смертью: навек упокоить старого Кощея и возродить Горынычей.

Морок скакнул на берег, встряхнулся, как собака, и заржал:

— Дело сделано.

— Нам здесь ждать? — задумался Кощей. — У меня дел невпроворот, некогда палатку разбивать.

— Это что же получается? Мы возрождаем ужасных тварей, чтобы они вновь разоряли города и чинили другие непотребства? — Настасья хмурилась и недобро смотрела на нас.

— Да, все верно, — кивнула я. — Но еще мы приводим в порядок Лукоморье.

— Я не понимаю, — почти всхлипнула девушка. — Без такого зла лучше… Почему мы решаем за всех?

— Посмотри на это с другой стороны: ты сможешь вызвать на бой Горыныча, — улыбнулся Кощей. Безумие, которое завладело им в пещере, прошло, Настя сработала как антибиотик. Я была рада, нашлось противоядие от гнета Первородных. Хотя бы для него.

— Грядут интересные времена, девочки и мальчики. Но я предлагаю не ждать, вряд ли что-то случится, если мы займемся другими делами. — Каз первым пошел прочь от реки.

— Ай! — с непонятным выражением махнула рукой Настя и потопала следом, а кот ехидно прошипел:

— У нее в сапоге несколько клыков волкодлака запрятаны. Так, может, и у Горыныча выбьет, как у соловьеныша. Оказываетсяу, не один стоматолог в Лукоморье!

Комментировать не хотелось, было желание сесть у окна избы в Убежище и смотреть на дождь. Долго, пока глаза сами не закроются.

— Какие они? — осторожно спросил кот.

— Твари. Сказали, что только через жертвы и слезы мы станем кем-то бо́льшим. Говорят, иначе никак.

— Брешут, — уверенно ответил кот. — Они не пытались по-другому.

Перед возвращением в Лукоморье ко мне подошел Кощей. Пнул камешек, глянул непонятно и сказал:

— Мы сможем.

Я сомневалась, что удастся проучить их, заставить страдать. Как бы мы ни дергались, а управляют все же нами Они. Но мы поборемся, конечно поборемся. Стать им заменой? Я тщательно гнала от себя эту мысль, власть мне вовсе не нужна. Долг вернула — сейчас это главное.

* * *

Лукоморье встретило внезапной осенью: лес нарядился в багрянец будто мановением руки, воздух стал прохладнее. Стайка горынычей высоко в небе летела куда-то над морем. Вспомнилось, что их миграция представлялась раньше смешной — «перелетные горынычи», — а теперь это обыденность.

Живот заболел совершенно внезапно, и я не сразу поняла, что меня терзал жуткий голод. Я уже стала привыкать к отсутствию аппетита, а в тот момент аж в глазах потемнело.

Самобранка исправно подавала блюда, я поглощала их со скоростью пожара, казалось, что они желудка не достигали — растворялись прямо в пищеводе.

— Что с тобой? — удивился Казимир. Он сидел напротив, мусолил что-то вяленое и с интересом наблюдал. Настя выглядывала из-за его плеча.

— Не знаю, — честно ответила я и вгрызлась в жареную куриную ножку. — Ефё нога полит.

Пряники, пирожные, картошка, хлеб — скатерть подавала, а я поглощала. Сознание утонуло в желании наесться. Оно было настолько мощное, что, кроме него, не осталось ничего.

— А что с ногой? — спросили Каз и Настя, переглянувшись. Я не могла ответить.

— Она костяная, — пояснил за меня кот и аккуратно приподнял подол юбки, попутно быстро объяснив, что я закостенела в Нави, а потом воскликнул: — Хозяуйка, ты ешь, ешь, сколько нужно, — мясо нарастает обратно!

Я бросила взгляд вниз и больше от еды не отрывалась, пока сытость не вернулась, как и привычный вид ноги.

«Кость тело наживает» — вот что это значило.

«Я говорила, что в Навь ходить не любила, — хмыкнул голос Ядвиги. — Неприятно