Метаморфозы Катрин - Полина Ром

своими тряпками, двух личных горничных и еще двух для фрейлин, портниху и повариху, и целую телегу сундуков с одеждой и обувью. Оба раза мы добирались по четыре дня. И там, во дворце герцога, она без конца пытается сделать из меня комнатную собачку. «Марк, принеси… Марк, унеси… Марк, подай…» – передразнил он мать. – Честно, у меня нет ни столько времени, ни такого терпения! Пусть я плохой сын, но с ней невозможно!

Я погладила его по плечу.

– Не волнуйся. Я очень-очень постараюсь справиться!

– Тебе будет сложно, малышка. Ты совсем еще ребенок. А я бросаю тебя, да еще и матушку на тебя оставляю. Постарайся писать мне почаще. Раз в два месяца герцог отправляет почту ко двору короля. Курьером быстрее, но намного дороже. Это только если что-либо очень срочное. Договорились?

– Конечно! Скажи, Марк, а кто из фрейлин матери самые… ну, скажем – забитые, нелюбимые? Мне нужно двух в сопровождение. Но я не хочу нанимать новых.

– Я особо не присматривался. Но кажется, леди Русса. Она самая молчаливая. А вторую – даже не знаю. Выбери любую. Иди, мойся первая. Я зайду в кабинет и подпишу на тебя доверенность на ведение дел. Мало ли, понадобится в Ромске или Грижске. Потом поужинаем и спать. Честно говоря, я промерз и устал…

– Марк, а свидетели нужны?

– Я попрошу капитана Кирка и капрала Фара. Они оба немного знают грамоту.

Фица помогала мне мыться, а я размышляла на тему, как мне все же повезло с мужем. Пусть нет любви, гораздо важнее порядочность и адекватность.

Влюбиться можно и в полного козла. Стоит вспомнить мою единственную любовь в той жизни. А Марк к тому же еще и не мамсик. При такой свекрови, если бы он был мамкин сын, мне проще было бы повеситься сразу, хоть это и грех. Кстати, о грехах…

Нужно выяснить, где у них молельная комната, и ходить туда по утрам, например. Много не нужно, но пятнадцать-двадцать минут посидеть и подумать о своем всегда полезно. А остальные пусть думают, что я нереально набожна.

Вообще-то меня радовало, что здесь не принято держать церковных служащих при богатых домах. Но, думаю, стоит еще завтра съездить с Марком в город, тут всего-то час езды. И посетить мэра и церковь. Пусть Марк там и там подтвердит мои полномочия.

* * *

Ромор.

Замечательный город. Просто замечательный! Все, что я здесь увидела, мне понравилось. Грижск рядом не стоял! Почему я не подумала сразу о торговле здесь? Да, знаю, что крестьяне в графстве разорены. Но они и не будут покупать косметику! А вот в почти ста дворянских семействах подрастают дочери, есть матери, которые будут не против выглядеть лучше.

Сюда заходят торговые корабли. Я смогу некоторую часть косметики продавать на вывоз, большими партиями. А самое главное – моя торговля здесь не будет облагаться таким бешеным налогом.

Десять процентов я отдам в городскую казну. И то добровольно! Это – мой город! А если дамы из герцогства захотят быть красивыми – милости просим. Два дня пути от Грижска до моей лавки. После того, как я им покажу, что дает краска для лица, – да они пешком, впереди карет, побегут ко мне! Ну, и у меня есть еще одна мысль. И, думаю, тут я заработаю не меньше. Правда с этим товаром я все же через годик поеду в столицу. Ну, заодно и мужа проведаю. Сейчас, конечно, ему об этом знать не стоит.

Как же я раньше-то не сообразила, что у себя торговать выгоднее?

Просто я никогда раньше не имела собственного герцогства. Как-то вот не случилось!

Ромор стоял на спуске старой пологой горы и шел ярусами. Порт и хижины рыбаков, летом – вонь тухнущей рыбы, опасные трущобные кварталы… Трактиры для моряков, дома терпимости – куда же без них! И рыбный рынок, где торгуют свежей рыбой и прочими дарами моря.

Чуть выше – кварталы ремесленников. Гончарные мастерские, мебельные и скорняжные, пекарские и сапожные, ткацкие и швейные, шорные и кузнечные, плотницкие и бондарные.

Отдельно ютились красильщики и кожевенники. Их маленькие кварталы были самые крайние. Недалеко от них располагались три скотобойни.

Дальше, уступом выше, шел рынок. Очень длинный, вытянутый вдоль всего города. И рядом, но еще на ступеньку ближе к вершине начинались лавки. Сперва победнее, чем выше, тем дороже. Продуктовые и кондитерские, ювелирные и портняжные. К ним примыкал купеческий квартал. Здесь уже вместо хижин стояли добротные дома, у многих в нижней части дома располагались лавка или торговый склад. Возле некоторых даже были палисадники или крошечные сады на пять-десять деревьев. В этом же квартале жили дворяне победнее.

Следующая ступень – элита! Дворяне, особнячки. Пусть и не слишком большие, не замки, но вполне симпатичные. По два-три этажа, со стеклами в окнах, пусть не во многих домах и в один ряд стекло, но все же – оно есть! И довольно ровное.

Тут же городская площадь со зданием мэрии, небольшой парк. Церковь и при ней несколько лавочек, где торгуют свечами, воском и медом. У этой церкви есть своя пасека, а церковная торговля не облагается налогом. Ну, до определенных пределов, конечно. Но, как я поняла из объяснений священника, падре Доменика, каждой церквушке выделяют или кусок земли на прокорм, или, если городишко уж совсем маленький, отдают какое-то ремесло в единоличное пользование. Например, его брат служит при церкви святого Георгия в крошечном городке. Там местный барон отдал им на прокорм шорное дело. Ну, грех жаловаться – сытно живут, еще и на приют хватает. И то сказать – служители отменные шорники. К ним даже из других мест ездят за покупками.

– А у нас вот пасеки и мед, какой хотите, сиятельная графиня. И гречишный, и липовый, и разнотравный. И всяк по-своему хорош! Но городок больше двух тысяч населения, потому есть еще два торговца. А больше мэр не разрешает торговать медом никому! А мы на эти деньги приют содержим, кто, например, погорелец или пострадал от мародеров, а калеки постоянно живут. Кормим их. Ну, и кто из богатых если пожертвует за спасение души – принимаем с благодарностью.

В приют я заглянула, хотя Марк и морщился. Здание за церковью, похоже на казарму – длинное, одноэтажное.

Да, калеки. Некоторые работают. В общем зале большой камин и широкие лавки с тряпьем вдоль всех стен. Здесь же, похоже, и спят. Комнату делит пополам длинный массивный стол. Точнее, несколько столов, составленных вместе. Вдоль стола еще