Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

одним прыжком заскочил на перила, и они с Людмилой обнюхали друг друга. Тут же к ним спикировал Руслан.

– Так ты говорил, что ничего не видел, – напомнил Аверин, – отведи-ка меня к Хранилищу. Хочу осмотреть дверь. А по дороге расскажи, как ты обнаружил, что его пытались вскрыть.

– Так как… Я утром обход делал, в пять утра, как обычно. Смотрю, а печать-то чародейская сломана, – див снова развел руками, – а как оно случилось, этого я не понимаю.

– Ясно… И что ты сделал?

– Как что? Встал у внешних дверей, вдруг вор еще не успел уйти, Диана спала, связь с ней было не установить, поэтому Людмилу к Алексею Витальевичу отправил. Они почти сразу и прибежали. Сначала Диана, а потом и они сами. Тогда уже я и его высокоблагородию профессору Вознесенскому доложил.

Несмотря на свою забавную внешность, Петрович был дивом восьмого уровня. Поэтому Хранилище находилось под серьезной защитой. Понятно, почему попытка взлома всех так взбудоражила.

– Профессору Вознесенскому?

Аверину не довелось застать профессора в Академии ни тогда, когда Вознесенский был студентом, ни когда стал преподавателем, но они виделись во время экзамена Аверина на высшую категорию, а также во время битвы на Перешейке. Большой силы колдун, сделавший в святая святых колдовских наук весьма быструю и серьезную карьеру. И на экзамене Сергея Вознесенский тоже заседал в коллегии, а значит – присутствовал на арене. Аверин уже разговаривал с ним в числе прочих экзаменаторов. Что же, следует поговорить еще раз и наедине. К тому же, раз Петрович позвал его после попытки взлома…

– Он твой хозяин?

– Да, – с почтительным поклоном подтвердил див.

– Хм, погоди-ка. А почему ты не доложил сразу ректору? Ведь событие чрезвычайное.

Див потупился.

– Так это… пожалел я… спали они, поди, еще. В четыре восемнадцать ведь только отсюда ушли. На пробежку-то они полгода уже как не ходили. Вот и спали до восьми.

– Так, стоп. А теперь по порядку. Значит, Иван Григорьевич был тут ночью и ушел чуть позже четырех утра? А пришел во сколько?

– В два. Поздно пришли они. Обычно в одиннадцать-двенадцать приходят. А уходят в два.

– То есть он приходил не в первый раз? Такое происходило часто?

– А как же. Обычно раза три в неделю они приходили. Читали, чай пили, со мной беседовали, я же много чего знаю, считайте, все книги тут, – он обвел рукой огромный читальный зал, через который они как раз проходили, – перечитал, кроме колдовских да чародейских, конечно. Бессонница у них… была, – див едва заметно вздохнул.

Аверин остановился и повернулся к нему. И задал вопрос, который раньше ему бы и в голову не пришло задать диву:

– Будешь скучать по Ивану Григорьевичу?

Тот поднял на колдуна немного растерянный взгляд:

– Так как же… буду, конечно, хорошим они были человеком… душевным. Почему Инесса так поступила, ума не приложу. Приказали они ей разве… – Он опустил голову и замолчал.

– Хм… – Аверин посмотрел на дива внимательно, – а почему ты думаешь, что она не могла напасть, почуяв кровь?

– Да как так-то… сколько там было той крови? Ивана Григорьевича оперировали год назад. Так она в клетке, не шелохнувшись, два часа просидела. Разве выдержала бы ее наша клетка, а? Если бы она по-настоящему рваться начала? Как думаете?

Этого Аверин не знал. Но слова дива заставляли задуматься.

– А вот эти свои соображения ты Алексею Витальевичу рассказывал?

– Нет, не рассказывал. Да они и не спрашивали. Сами знают, я думаю. Я же просто див-библиотекарь. А они колдун. И ректором скоро станут.

Это Петрович произнес с огромным пиететом. Видимо, будущего ректора он очень уважал.

– Хм… а вот скажи мне еще, не заметил ли ты чего странного, когда Иван Григорьевич приходил в ту ночь? Кроме необычного времени?

– Да ничего такого… – див пожал плечами, – поздоровались, попросили «Описания предметов и свойств» тысяча восемьсот двадцать шестого года, а когда я принес, велели его не беспокоить. Задумчивыми были только очень.

– А ты его видел, когда он читал?

– Нет, конечно. Велели же не беспокоить. Я и Руслана с Людмилой из зала отозвал. Не испортят же они книгу, в самом деле, – див снова заулыбался.

– Хм… ты говоришь «приходил». Он сам приходил, своими ногами?

– А, вот вы о чем. Болели ноги у них, сильно, раньше иногда Инесса их привозила, в кресле. А потом уже и всегда. Но в этот раз да, они сами пришли. От них сильно пахло чародейством. Наверное, Наталья Андреевна подобрали что-то подходящее, от боли-то… Они Ивана Григорьевича постоянно лечили.

– А необычного колдовства ты на нем не почувствовал? – спросил Аверин.

– Чего не было, того не было…

За разговором они прошли насквозь залы и вышли в боковой коридор. Который закончился небольшой комнаткой с окном. Здесь царила полутьма, стояли резной столик и два старинных деревянных стула с прямыми спинками. Такие можно увидеть в музее. И Аверин подумал, что даже на вид они удобными не выглядят. Кроме скудной обстановки, в комнате обнаружилась небольшая неприметная дверь, больше похожая на дверцу шкафа или кладовки.

– А теперь, прошу прощения, ваше сиятельство, но мне нужно посмотреть ваше разрешение. Дальше без него я вас проводить не могу, уж не обессудьте. Оно ведь у вас имеется? – Див, продолжая улыбаться, посмотрел на Аверина поверх очков.

– Разрешение… – повторил Аверин. Это стало неожиданностью. Он собирался всего лишь осмотреть следы взлома на двери, не проникая в само Хранилище.

– Да, именно. Выданное господином заместителем ректора, с личной подписью и печатью ректората.

Разумеется, никакого разрешения у Аверина не было. И обратиться за ним к Меньшову означало бы, что тот опять увяжется за сыщиком. Но видимо, все-таки придется смириться с присутствием вездесущего «господина заместителя ректора».

Аверин вытащил жетон главы Управления.

– Это не подойдет? – без особой надежды поинтересовался он.

Петрович покачал головой.

– Ваше сиятельство ведь государев слуга, а тут Академия, – пояснил он.

Это Аверин отлично понимал. Поэтому, задумавшись на минутку, он предложил:

– А ты ведь можешь отсюда установить ментальную связь с Дианой, так?

– Если она на территории Академии, несомненно, – подтвердил див.

– Отлично. Если она передаст тебе разрешение от господина Меньшова, этого будет достаточно?

Петрович задумался.

– Это будет нарушением протокола, – сказал он.

– Хорошо, – Аверин решил, что сдаваться еще рано, – а если она тебе передаст распоряжение хозяина о том, что в исключительных обстоятельствах протокол нарушить можно? И не волнуйся: если это невозможно, то я схожу за разрешением. Но, видишь ли, у Алексея Витальевича сейчас очень важное совещание с главой столичного Управления, мне не хотелось бы их беспокоить.

Див задумался чуть дольше. Потом посмотрел на конфеты в руке и проговорил:

– Протокол нарушать нельзя. Но я, возможно, знаю, как вам помочь.

Он подошел к окну и некоторое время смотрел куда-то вдаль. Потом повернулся.

– Придется подождать. Не желаете все-таки чаю?

– Ну, хорошо, – сдался Аверин, – готовь свой улун.

– Сию минуту, – обрадовался див. – Извольте присесть.

Аверин тихонько вздохнул и сел.

А див отпер маленькую дверцу и скрылся за ней. Но тотчас же появился снова, с чашкой и фарфоровым чайничком в руках.

– Сейчас всё приготовлю, ваше сиятельство. – Он поставил чашку на столик, и Аверин увидел, что она накрыта крышечкой с дырками, вроде небольшого керамического сита. Петрович махнул рукой, и в его пальцах точно из воздуха материализовался маленький шелковый пакетик. Див высыпал его содержимое в «ситечко» и принялся осторожно поливать водой из чайничка. В комнате разнесся вполне приятный аромат.

Закончив, див двумя руками протянул чашку Аверину.

– Хм, а ведь неплохо, – заметил тот.

– Ну конечно! Наталья Андреевна мне его специально из Китая привезли. Они владеют китайским, их бы не обманули.

Аверин вспомнил лицо и взгляд проректора чародейского отделения. И подумал, что сам бы на месте китайского торговца обманывать такого покупателя ни за что бы не рискнул.

– Спасибо, – поблагодарил он дива, а тот в ответ низко поклонился:

– Всегда к услугам вашего сиятельства.

Не успел Аверин допить чай, как в окно заскребся див. Петрович открыл форточку и протянул руку. В нее упал свернутый в трубочку листок бумаги, запечатанный синим сургучом с вензелем Академии.

Библиотекарь бережно развернул лист. И наклонил голову:

– Разрешение получено,