Очень сказочные будни - Ника Ёрш

тут же добавил с грустным видом: – Какой-то он совсем доходящий. Что неудивительно, ведь здесь, прямо скажем, тесновато. А вас двое.

– У него свой подоконник, – заупрямилась я. – Ростиславу нравится.

Максимус склонился над моим чудо-растением и принялся громко выразительно считать. До пяти. Затем, повернувшись ко мне с видом врача, готового вынести неутешительный диагноз, майор констатировал:

– Маловато колючек на голом бледном теле этого заморыша. Ростиславу точно хотелось бы больше света. И свою оранжерею с хорошей прикормкой для корней.

– Так вы теперь еще и эмоции кактусов считываете? – Я начала раздражаться. – Не знала, что эмпатия так далеко продвинулась.

– Для некоторых вещей не нужно быть эмпатом, – пожал плечами Максимус, а затем отправился в мою кухню.

Я обалдело прислушалась. Послышалось грохотание шкафчиков, хлопок дверцей холодильника и, наконец, драматическое:

– Еды нет! Совсем!

– Но она наверняка есть там, где вы живете, – парировала я, осторожно скидывая его куртку. – Идите домой, майор. Там вам будет лучше.

– Это точно, – не стал спорить он, снова появляясь в комнате и ловко присаживаясь передо мной, чтобы помочь снять обувь. – Здесь нам будет тесно, но ради своего спокойствия я смирю гордыню. И все остальное смирю. На время.

Встав, он окинул квартиру критическим взглядом, добавляя недовольно:

– Место прямо пугающее. Дом старой постройки в нехорошем районе. Квартира – маленькая, плохо освещенная и холодная. Почему ты остановила выбор именно на этом жилье?

– Потому что мне так захотелось, – ответила я, с непониманием глядя вокруг. – Нормальный дом, милая квартирка. Крыша не протекает, в окна не дует. Здесь вполне сносно.

– Вот именно, – вздохнул Максимус, – не «отлично» или хотя бы «хорошо», а «сносно». Ты привыкла довольствоваться малым. И, получая это малое, думаешь: «Мне хватит». Но я научу тебя плохому.

– Зачем? – Я покачала головой. – Не надо меня учить. Ну правда, идите домой.

– Ты видела, что там творится? – делано поразился майор, указывая на плотно задернутые шторы. – За окнами ночь. А в городе комендантский час и орудует нехороший человек. Совсем меня не жалко?

– Он похищает только женщин, – напомнила я, фыркнув.

– У любого правила есть исключения, – заявил Максимус с видом заговорщика. – Не хочу стать одним из них. Твоя беспечность может дорого мне стоить. Останусь здесь. – Он осмотрелся и, словно между делом, добавил: – Кстати, у тебя огромная кровать.

Я устало посмотрела на майора. Тот – непреклонно – глядел в ответ.

– Да оставайтесь, – наконец сдалась я. – Но на мою половину постели не лезьте. Сплю беспокойно и могу нечаянно ударить. Или сознательно.

– Понял, – улыбнулся Максимус, явно довольный своей победой. – Не переживай, я сплю как убитый. Но если что-то будет беспокоить – сразу буди и говори. Разберусь.

– Вы меня беспокоите, – сообщила я.

– В смысле, ты за меня переживаешь? – Он поиграл бровями.

Я устало покачала головой, не понимая, зачем этому типу приспичило ночевать рядом, но сил спорить совсем не осталось. Ушибленные ребра ныли, рука пульсировала тупой болью, а веки налились свинцом. Откинув одеяло, я осторожно прилегла, сонно тыча пальцем в сторону шкафа.

– Чистые полотенца там. Второй ящик сверху. Мужской одежды у меня нет, но можете взять мой халат в полоску. Он большой, должен подойти.

– Идеально, – удовлетворенно ответил Максимус Ларс, уже копошась в ящике.

Я зевнула, поправила подаренную им подушку и провалилась в яркий, чрезвычайно правдоподобный сон.

Мы с Максимусом Ларсом шли к Зачарованному лесу, обсуждая найденную им в старом домике девушку. Я спрашивала, в каком состоянии она была, что говорила и как майор ее вынес? А тот отвечал, но мне никак не удавалось понять, что именно. Все слова были знакомыми, а вот их смысл ускользал.

Я злилась. Требовала повторить рассказ. Майор удивлялся моей невнимательности и принимался говорить снова. Но все было бесполезно.

Когда во сне мы дошли до входа в лес, Максимус замолчал и подал мне руку. Но я была так зла на него, что мотнула головой и вошла в туман самостоятельно.

Следом эмоции начали приходить рывками. А события – смазанно, так что невозможно было рассмотреть детали или задуматься о чем-то определенном.

Шаг, второй.

Провал вниз!

Чувство неконтролируемого полета, паника, попытка кричать… И, вместо болезненного падения, видение из прошлого. Я иду по бесконечно длинному коридору с серыми стенами. Меня только что вызвали к директору. В классе остались такие же девочки – нас было девятнадцать. Все в одинаковой форме, с идеально заплетенными косичками.

Мои руки дрожат от нервного ожидания. Сестра О́ла идет впереди. У нее ровная осанка и неторопливая тяжелая походка. Мне хочется поторопить ее, но я знаю, это плохая идея. Здесь не терпят отступления от правил или спешки.

Я – девочка – невероятно жду, пока окажусь в кабинете директора и узнаю, где мои родственники. Или, возможно, увижу их сразу! Последняя мысль сбивает с ног, заставляет споткнуться. Я едва не падаю, а потом вжимаю голову в плечи под суровым взглядом сестры Олы. Шепчу извинения. Жутко боюсь, что из-за этого проступка она не даст увидеться с дедушкой. Кто тогда меня заберет?

Я – взрослая – слежу за ситуацией изнутри и горю от боли. Но не могу повлиять на события. Мне известно, что будет дальше. Я знаю, что услышу от директора скупые слова сочувствия, а затем его любимую фразу: «Ты не одна. Все мы рядом, а это уже немало». Он говорит так всем воспитанникам, пытаясь подбодрить. А потом, после рабочего дня, идет домой. Там у него жена и младший сын. По выходным на ужин приезжают старшие дети с внуками. У директора большая семья, он любим и любит. И вряд ли смог бы бросить кого-то из родных, просто вычеркнув его из своей жизни.

Как вычеркнул меня дедушка.

Мой отец женился не на той, кого ему выбрали. Мама была «неправильной», из простой семьи. А папа – потомственный маг с высоким уровнем дара. Дедушка не благословил их брак и не смог принять мое существование. Отказался от внучки, оставив одну.

А родители мамы умерли еще до моего появления.

– Твой дедушка не приедет, – говорит мне директор, пока я кручу головой в поисках долгожданного родственника. – Слышишь, Татьяра? Посмотри на меня. Его здесь нет.

– Он сегодня не смог, господин Пи́рти? – спрашиваю я, не теряя надежды.

Директор поднимается из-за стола и неторопливо, как сестра Ола раньше, идет ко мне. Присаживается, предварительно подтянув брюки, и, глядя мне в глаза, сообщает:

– Мне очень жаль, Татьяра. Он совсем не приедет.

– Совсем? – шепчу я, еще не понимая до конца смысл услышанного.

– Но это ничего, – кивает директор. – Ты умная и