Дар богов - Анна Сергеевна Одувалова

и тарелку с наспех сделанной нарезкой. Куски сыра разного размера и формы, остатки колбасы тонкими слайсами, виноград. И мы просто поворачиваемся в сторону моря.

Он открывает стеклянные двери нараспашку, и в помещение врывается прохладный утренний воздух с ароматом моря – свежим, пьянящим. На губах оседает соль, и дышать становится легче.

Первый бокал выпиваю залпом, чтобы просто унять дрожь в руках и снять спазм. Я так напряжена, что кончики пальцев стали ледяными. Терпкий ароматный напиток прокатывается по горлу. Я не люблю крепкий алкоголь, но ловлю себя на мысли, что сейчас не отказалась бы от коньяка. Но Дар не предлагает, и сам тоже пьет вино. Из чего я делаю вывод, что ничего крепче у него просто нет.

Прикрываю глаза и опираюсь спиной на стену. Но так становится скучно, и я поворачиваюсь к парню. Смотрю на Дара из-под опущенных ресниц. На щеке – порез. С виду достаточно глубокий.

– Надо обработать… – говорю я и осторожно прикасаюсь к его скуле.

Дар вздрагивает и поворачивает голову в мою сторону.

– Потом. Это пустяки, – бросает он безразлично.

– А если останется шрам? Прости, я правда не хотела.

– Шрам так шрам. – Он пожимает плечами. – Мне хочется, чтобы на память о тебе у меня что-то осталось материальное.

– Шрам? – невесело хмыкаю я.

– Почему бы и нет? На сердце их предостаточно, пусть будет еще один осязаемый.

– Ты говоришь бред.

– Может быть…

Дар не спорит. Просто пьет вино. А я смотрю на него. На загорелую кожу, на длинные росчерки ресниц на щеках. На правильный профиль… И понимаю, что не хочу портить эту красоту шрамом.

Поэтому поднимаюсь и спрашиваю:

– Где у тебя аптечка?

– Представления не имею, – лениво отзывается он. – Но, если очень хочешь, поищи в ванной. Наверное, там. Ближайшая – справа по коридору.

Киваю и направляюсь в указанном направлении, зачем-то прихватив недопитый бокал вина. Ванная комната просторная, с огромным зеркалом, которое отражает бледную, не совсем адекватную девицу с лихорадочным румянцем и горящими глазами, которые покраснели от слез. Видок пугающий.

Руки в крови. Приглядываюсь и понимаю, что и лицо тоже. Кровь, как веснушки, покрыла нос и щеки.

Ругаюсь сквозь сжатые зубы и начинаю лихорадочно отмываться, забыв, зачем я вообще сюда пришла. Теплую воду не включаю. Плескаю в лицо холодной, чтобы окончательно прийти в себя.

И это практически получается.

Я не слышу шагов за спиной, поэтому вздрагиваю, когда вижу в отражении Дара.

Он снял порванную, испачканную кровью рубашку, и сейчас я не могу оторвать взгляд от его торса. Кровь приливает к лицу, и щеки вспыхивают еще ярче.

Дар стоит в расслабленной позе, прислоняясь плечом к косяку. В одной руке бокал, в другой – бутылка. Парень делает шаг навстречу и наливает вино в мой практически опустевший бокал, который стоит на каменной столешнице рядом с раковиной.

– Нашла аптечку? – как ни в чем не бывало спрашивает он, а я понимаю, что очень плохо соображаю, потому что он слишком близко ко мне.

Слишком красивый, и я чересчур остро на него реагирую.

– Пока нет, – отвечаю я, тщательно скрывая эмоции. – Обнаружила, что у меня все лицо в крови. Умывалась. Сейчас посмотрю.

Он подходит еще ближе, практически касаясь меня обнаженным торсом. Горло перехватывает, и я забываю, что нужно дышать. А Дар протягивает руку и открывает шкафчик у меня над головой.

Чувствую терпкий запах крови и едва заметный – свежего геля для душа и теплой мужской кожи. Перед глазами смуглые загорелые мышцы, по которым нестерпимо хочется провести губами.

– Вот она! – Он отступает и протягивает мне черную кожаную сумочку с бинтами и лекарствами.

Беру ее и понимаю, что у меня дрожат руки. Проклятый Дар!

Пытаюсь собраться и вспомнить, что собиралась делать. Нахожу бинты, обеззараживающее зелье и приближаюсь к Дару, который не спеша делает глоток вина.

Дыхание опять перехватывает. От его близости кружится голова. Теплая кожа, капелька вина в уголке губы, которую Дар слизывает, – и сердце пускается вскачь.

Аккуратно стираю кровь с его щеки. Рана после промывания выглядит не так страшно, как мне показалось сначала. Капаю клеящего зелья на кожу, убеждаюсь, что края раны не разойдутся, и поспешно отступаю со словами:

– Вот и все.

Дар не двигается с места, словно не слышит меня. Глаза в глаза. Мне кажется, даже сердца у нас ускоряют ритм в унисон.

Парень подносит к губам бокал и снова делает медленный глоток. У меня самой пересыхает во рту, и я, как завороженная, повторяю движение: беру свой бокал, чтобы смягчить горло. Воздух между нами такой плотный, что становится тяжело дышать. В небольшом помещении повисли недосказанность, боль и толика надежды.

Объемный бокал на тонкой длинной ножке немного дрожит, а в голове уже приятный туман. Эти бокалы коварны. Вина вроде бы на дне, но я замечаю, что бутылка, которую Дар все еще держит в руке, уже пуста. Я разглядываю его лицо. В первый раз за долгое время мы с ним так близко. Наши столкновения в Монарко не в счет. Там была злость и раздражение, а сейчас – щемящая боль и нежность. Сейчас мне кажется, что я снова имею право смотреть на него так. Внимательно, пытаясь запомнить каждую его черточку – разлет бровей, трепет крыльев носа.

У Дара загорелая гладкая кожа. Глаза, обычно ярко-голубые и светлые, сейчас словно грозовое небо. В них я тону и, чтобы хотя бы ненадолго вынырнуть в реальность, опускаю взгляд ниже и замираю на губах. Это ошибка. Дыхание снова сбивается, а по телу проходит легкая дрожь. Этот парень слишком сильно на меня влияет. Наваждение, от которого я не могу избавиться. И не уверена, что хочу.

Надо бы что-то сказать, как-то разрядить обстановку… но я не могу. Воздух между нами буквально наэлектризован, я чувствую тепло кожи Дара, и по рукам пробегают мурашки. Дар так близко, что я могу не только представить его прикосновения к своей коже, но почти физически их ощутить.

Парень склоняется ниже, и я почти не сомневаюсь в том, что произойдет дальше, но Дар лишь тихо говорит «спасибо» и выходит, позволяя мне следовать за ним.

А я понимаю, что не могу, потому что щеки полыхают, дыхание перехватило, а руки позорно дрожат. Чтобы сдвинуться с места, приходится залпом допить оставшееся в бокале вино. Кажется, сегодня у меня есть все шансы напиться. Впрочем, я помню принципы Дара. Можно спокойно напиваться. Мне не грозит ничего, кроме головной боли.

Приняв это непростое решение, выхожу следом за парнем. На улице практически рассвело, и небо над морем стало розовым, а воздух – густым и свежим. Вид настолько прекрасный, что я замираю перед распахнутыми стеклянными дверями.

Дар уже открыл новую бутылку и перенес нашу нехитрую закуску на террасу. Протягиваю свой бокал. Он наливает в него вино со словами:

– За лучшее время. Ты ведь веришь, что оно настанет?

Хочется ответить «нет», но я лишь молча улыбаюсь и принимаю из его рук бокал.

Не замечаю, как перемещаюсь со стула к перилам и подставляю горящие щеки свежему морскому ветру. В руках бокал с вином, в голове – пустота. В четыре утра пляж пустынен, и вокруг царит обманчивое умиротворение.

Монарко вообще производит на меня странное впечатление. С одной стороны, это рай, в котором я могла бы быть счастлива. Мне нравится тут все: песчаные бесконечные пляжи, море, сливающееся с горизонтом, улыбчивые люди, вечное лето и неспешное, размеренное течение жизни. С другой… Рай явно меня отторгает. Может быть, оно и правильно. Слишком большой отрезок своей жизни пришлось провести в аду.

– О чем задумалась?

Дар подходит и останавливается у меня за спиной. По коже сразу пробегают мурашки. Его близость, даже такая бытовая, меня волнует. Нет больше смысла кого-то обманывать. Ничего не прошло. Я не смогла его забыть, не смогла переключиться на Энджела и не научилась не хотеть. Он мое наваждение и погибель. Успокаивает лишь то, что я знаю: он ко мне относится так же.

– Ни о чем, – отвечаю я почти честно. – Наслаждаюсь моментом. Меня никто не пытается убить, я не чувствую себя сумасшедшей… ну, по крайней мере, прямо сейчас. Это редкий миг, жаль его упускать.

Сейчас мне просто хочется откинуться и прижаться спиной к торсу парня. Запрокинуть голову ему на плечо и так любоваться закатом, растворяясь в нежности и легком опьянении.

Но я держусь. Пока не уверена, что