Предатель выбирает один раз - Саша Фишер

Шпатц отрицательно покачал головой и взялся за вилку. Он просил сделать ему на завтрак простую яичницу, но хозяин проявил заботу и сдобрил ее несколькими кусками жирной колбасы и щедро посыпал тертым сыром. Все это было, конечно же, замечательно вкусно, но ремень намекал, что неплохо бы проявлять больше умеренности.

— Думаю, нам стоит все-таки навестить доктора, — Крамм кивком указал на распухшую царапину на руке Шпатца. — Это выглядит не очень хорошо.

Шпатц собирался ответить, но в это время распахнулась дверь, и на пороге показались два человека, одетые в одинаковые мешковатые штаны и куртки. Примерно такие же, в каких щеголяли вчера все участники ритуала. Как, впрочем, и любые другие охотники и лесорубы в этих местах.

— Доброго утречка! Могу я поговорить с хозяином этого места? — одна из фигур откинула капюшон, неожиданно оказавшись молодой девушкой. Ее светлые волосы были гладко зачесаны назад и собраны в пучок. Из-под капюшона второй фигуры блеснули круглые очки.

— Фройляйн Лисбет? — в один голос сказали Шпатц с Краммом.

— Васа? Не может быть! Что вы делаете так далеко от дома?! — девушка быстрым шагом пересекла гостиную и порывисто обняла Крамма. — Герр Шпатц! Вы не представляете, как я рада вас видеть!

— А вы не представляете, как мне нужна ванна, — сварливо сказал ее спутник. — Надеюсь, в этом захолустье знают, что такое ванна?

Тонкое лицо Ледебура похудело и еще больше заострилось, но он все равно производил впечатление субтильного подростка, а вовсе не серьезного ученого. Блазе замер, держа в одной руке пустой чайник.

— Герр штамм Фогельзанг, что же вы не предупредили, что ждете друзей... — растерянно проговорил он.

— Фогельзанг? — Лисбет скинула на пол рюкзак и взялась за застежку куртки. — А у вас интересные перемены в жизни...

— Не уверен, что более интересные, чем ваши, фройляйн Лисбет, — Шпатц склонил голову. — Экспедиция считалась погибшей.

— Как видите, преждевременно, — доктор Ледебур брезгливо стянул с себя тяжелую брезентовую куртку, оставшись в клетчатой фланелевой рубашке, которая была ему явно велика. — Так что насчет ванны? И завтрака? В этой харчевне умеют готовить?

— Герр Блазе, наши друзья устали, голодны и хотят помыться, — Крамм хлопнул толстяка по плечу.

— Да-да, конечно же, я сейчас все устрою, — Блазе несколько раз мелко поклонилися. — Желаете сначала позавтракать? Есть замечательные свежие булочки, еще горячие...

Лисбет сидела, поджав под себя ноги и завернувшись в необъятных размеров халат. Она держала в обеих ладонях огромную чашку с ароматным чаем, и лицо ее выражало абсолютнейшее блаженство. Ледебур, одетый в серые брюки и бордовый свитер крупной вязки, еще больше был похож на угрюмого подростка. Одежду, подходящего для него размера, помогла найти супруга герра Блазе. Одолжила у сына своей подруги, по словам хозяина гостиницы. За все эти дни Шпатцу и Крамму так и не удалось с ней познакомиться.

— Значит, война... — задумчиво проговорила Лисбет. — Рановато начали, но раз Хаган был убит, то другого выхода, пожалуй что и не было...

— Надеюсь, что Адлеру тоже удалось добраться до границы, — сказал Шпатц.

— Герр Шпатц, вы просто образец вежливости, — Лисбет рассмеялась. — Я по вашим глазам вижу, что вам не терпится начать задавать вопросы, но вы изо всех сил терпите. Герр доктор, вы не будете против, если я расскажу, что с нами случилось?

Ледебур криво усмехнулся, встал и направился к стойке, за которой Блазе как всегда суетливо протирал тарелки.

— Аварийная посадка люфтшиффа в горах — это, я вам скажу, ужас что такое! — Лисбет поставила чашку и взяла с тарелки печенье. — Я почти все время думала, что нас размажет по какому-нибудь склону, а обшивка останется висеть клочьями на деревьях. Но гауптман просто гений! Не повезло только Гилберту. Он сломал ногу, а вы же понимаете, что в нашей ситуации это означало... — Ее личико на мгновение омрачилось. — Потом мы разделились по парам, как и планировалось в такой ситуации. Ох, честно говоря, я надеялась, что эта инструкция нам никогда не пригодится! Документы, дневники, форма и одежда с хоть какими-то опознавательными знаками — все это отправилось в исполинский костер. Сначала планировалось сжечь люфтшифф полностью, но гауптман решил, что есть опасность поджечь лес, а нам всем еще предстояло по нему топать и топать. Так что мы уничтожили только самое важное. По новым документам мы с герром доктором были братом и сестрой из какой-то северной провинции Сеймсвилля. Очень повезло, что нам не вписали Унию Блоссомботтон, иначе наша легенда на первом же патруле бы провалилась.

— Вы встречали патрули? — Крамм с сожалением отодвинул от себя тарелку с недоеденным куском пирога.

— Ну как, патрули... — Лисбет повозилась на стуле, устраиваясь поудобнее. — Васа, если ты не хочешь больше этот пирог, давайте я доем?

— Фройляйн, я могу положить вам новый кусок! — запротестовал из-за стойки Блазе.

— О нет, не беспокойтесь! От целого куска я лопну! — Лисбет выхватила из пальцев Крамма ложечку и вонзила ее в облако взбитых сливок. — Мы почти сразу же наткнулись на какое-то дремучее поселение, которое отрицает современные технологии и говорит на совершеннейшей тарабарщине. Еще они отрицают мясо и питаются одной рыбой. Ужас... Но патруль мы встретили не там, эти просто хотели выдать меня по-быстрому замуж за одного из своих. Мы сначала из-за незнания языка думали, что они просто радушные хозяева, а потом, когда мне привели на выбор десяток рыбоглазых юношей с соломенными волосами, до меня, наконец-то дошло, что эти милые ребята ждут, что я кинусь к кому-то из них на шею и нарожаю ему таких же рыбоглазых детишек.

— Надо же, а я думал, что таких общин даже в Унии Блоссомботтон уже не осталось! — Шпатц хлопнул себя по колену.

— В общем, оттуда нам пришлось убегать под покровом ночи, даже не разжившись припасами, — Лисбет сунула в рот кусок пирога и зажмурилась от удовольствия. — Не считать же припасами веревку с сушеной рыбой... Потом был патруль, уже вполне вооруженный, правда без формы.

Ледебур вернулся за стол, а Блазе выбрался из-за стойки и поспешил на кухню.

— Я все еще считаю, что не надо было отпускать того молокососа, — сказал он, устроившись на стуле. — У тебя