Джун Колдун - Михаил Антонов

странность. Одна медсестра делает укол — ребёнок всплакнёт, но быстро успокаивается. Другая поставит — полчаса хожу по коридору, убаюкивая. А действия вроде одинаковые: ампула, шприц, протирание кожи… Но результат разный.

Идя на перекур, увидел тех самых медсестёр, которые помогали мне. Не раздумывая, зашёл в мини-маркет на первом этаже и купил две коробки конфет «Родные просторы».

— Здравствуйте! Хотел поблагодарить вас за помощь.

Протягиваю конфеты.

— Спасибо, очень приятно. Как вы себя чувствуете?

— Всё хорошо. Скажите, а что за мужчину нашли мёртвым недалеко от того места, где мне стало плохо?

— А зачем вам это?

— Как бы объяснить…

Достаю из кармана зажигалку.

— Вот. Перед тем как потерять сознание, он дал мне её. Ситуация странная… Хотел узнать, кто он. Возможно, навестить могилу. Не знаю, но душой чувствую — надо.

Та медсестра, что постарше, взглянула с прищуром в мои глаза, а потом залезла в карман своего халата, достала небольшой листочек и прочитала:

— Гордеев Феофан Иванович, 1939 года рождения.

— Спасибо большое!

Ничего больше не говоря, я направился к выходу, повторяя про себя: «Гордеев Феофан Иванович, 1939 года рождения», пока не достал телефон и не записал в блокноте данные мужчины.

И что мы в итоге имеем? Мужчина, возраст — 76 лет, скорее всего, являлся получателем пенсии. А что это значит? Значит, нужно позвонить Алисе Сергеевне.

Алиса Сергеевна — ну очень хорошая женщина. Познакомился я с ней на учёбе по закупкам (44-ФЗ). По большому счёту, я никакого отношения к госзакупкам не имею, но являюсь членом комиссии. Членство формальное, но членом быть обязан, как и проходить соответствующее обучение. Так вот, эта очень хорошая женщина — тоже заместитель и тоже член комиссии. Получалось, что я к ней обращался за консультациями по её профилю, то она ко мне — по моему. В общем, хорошо общались. Вот у неё и пробью за человека.

Закурил и набрал номер.

— Алиса Сергеевна, добрый день! Не сильно отрываю?

— Коль, привет! Как дела, куда пропал?

— Да тут ситуация… В общем, я в больничке с дочкой.

— Что случилось?

— Ничего страшного, при личной встрече как-нибудь расскажу. Тут… это… пробей человечка, пожалуйста, надо очень.

— Диктуй ФИО.

— Гордеев Феофан Иванович, 1939 года рождения.

— Да, есть такой… Так… Страховая пенсия по старости. М-м-м… Минималка, стажа — ерунда, зарплата — копейки. Что ты хочешь по нему? Сразу скажу — повысить вряд ли получится. Бездельник.

— Подожди, он что, живой?

— По базе является получателем, отметки о прекращении нет.

— Ясно. Адресок не продиктуешь?

— Улица Чехова, дом 18, квартира 23. Что-нибудь ещё?

— Всё, спасибо! С меня кофе.

— Пожалуйста, договорились.

Женитьба — это не приговор. Да, я продолжаю общаться со знакомыми женщинами, конечно же, без адюльтера.

Кстати, еще один интересный момент: перед выпиской надо было сдать анализы. С кровью и калом я разобрался, а вот с мочой намучился. Медсестра так и сказала: «Не сдадите — не выпишем».

Я уже думал наполненный памперс снять, завернуть его в пелёнку, а потом выжать его содержимое в пакет-приёмник. Никак не мог поймать нужный момент. В общем, целый день мучился, но кое-как успел подловить — получилось набрать грамм двадцать.

В момент выписки, когда документы уже оформили, я бегал через подвал в другой корпус за вещами (там была гардеробная). Тут пришло SMS от супруги: её в палату. Ну а я ей в ответ: «Нас наконец-то выписывают!»

Глава 2

2

Новость о том, что нас выписали, была для неё шокирующей. Ситуация была непростая: ещё когда нас оформляли в больнице, родственники жены позвонили и попросили не беспокоить дочь, тем более не сообщать, что нас ждёт госпитализация и операция. Она не знала, что мы буквально в соседнем корпусе. Я по договорённости тоже молчал, хотя на душе…

Так вот, супруга очень сильно расстраивалась из-за моей холодности — что я не навещал её, не писал, не звонил. Меня тоже никто не навещал. Почти никто. Я никому и не сообщал, что в больнице. Вот только одна коллега как-то узнала и навестила. Причём, блин, привезла не фрукты или сладости, а четверо трусов, четыре пары носков и четыре футболки. Глаза предательски заблестели в тот момент — для меня это было очень важно.

И тут на мобильник поступает звонок:

— Что значит, вас выписывают?

— И тебе привет. Так совпало — у дочки гнойный мастит, прооперировали. Мы тут рядышком с тобой, в детской клинической, в отделении гнойной хирургии лежим. Вернее, уже не лежим. Вот сейчас соберёмся и к тебе забежим.

— А как ты домой? На транспорте? Там же холодрыга?

— Андрюхе позвонил, он уже подъезжает. Ладно, давай, я тороплюсь, забыл, где гардеробная. Жди нас.

— Хорошо, пока.

Девчонки, которые присматривали за дочерью, увидели радость на моём лице. Я рассказал им, что жену перевели в палату и что я, наверное, успею её навестить. На выходе из больницы, опять же в том мини-маркете, закупился фруктами: мандарины, груши, персики — набрал целый чёрный пакет. Андрюха, дружище, ждал меня. Он принял у меня пакет, так как в одной руке у меня была люлька-переноска. И мы побежали навестить супругу. Блин, боюсь сглазить — дочь, умница, ни звука, видимо, пригрелась в люльке и спала.

Супругу в этот момент навещала подружка. Жена взглянула на дочь, разревелась, а дочь всё так же спала. В общем, вручил я Андрюхе и Насте (подружке) люльку, а сам пошёл провожать до палаты супругу. Она была совсем на себя не похожа — осунувшаяся, сгорбленная. У самого слезы наворачивались. Я что-то болтал, рассказывал смешное — ту историю, как я собирал анализ мочи. В общем, демонстративно показывал, что всё хорошо, что всё будет хорошо. Чмокнул в щёчку, вручил пакет с фруктами, заранее извинился, что не смогу её навещать — так как с ребёнком буду сидеть. «А может, и приеду так же с дочерью», — приобнял.

Дом, милый дом. Первым делом помыл дочь — да по старой схеме: на правую ладонь и под кран. Переодел, накормил и положил в кроватку, которую собирал, пока жена была