Ты вернешься! - Галина Валентиновна Чередий

— Ты утверждал, что мы с Эриком можем спокойно вернуться сюда, так как уже несколько лет у нас со стаей Дикаря нет никаких столкновений.

— Так и есть, Эрин. — кивнул уверенно супруг. — Почти четыре года у нас не было…

— Тогда что же такое произошло только что на моих глазах? Шесть саргов Дикаря были расстреляны серебряными пулями.

— Я ни о чем таком не знаю! — сразу же нахмурился Георг. — И уж точно не отдавал приказа делать подобное. Я разве рехнулся, особенно теперь, когда ты и Эрик наконец вернулись в город!

— Тогда кто, Георг? Есть только Курта и стая Дикаря. Кто бы мог взять и убить его саргов? Серебром, Георг, так что это никак не могут быть какие-нибудь разборки с участием людей из-за дележки очередного бизнеса.

— Эрин, я слышу об этом от тебя первой, так что намерен немедленно взяться за выяснение. Не нужно нервничать, дорогая, я со всем разберусь и обязательно расскажу тебе. Иди отдохни, вскоре будут новости, обещаю.

Моя верхняя губа задрожала от усилия сдержать оскал. Как проктор-прим он не имел права говорить мне, урожденной приме “иди” и вообще велеть хоть что-то. Но как супруг, на брак с которым дала добровольное согласие — да. А еще он мой друг, что пришел на помощь тогда, когда никто бы не рискнул. Так что я справилась с собой и подчинилась.

— Надеюсь ты не станешь затягивать с выяснением и наказанием.

— Не сомневайся в этом, Эрин.

Глава 2

1987

— Блин, Рус, ты че на стрелке руками не намахался? — окликнул меня от стола удобно уже прибомжившийся на табурете Васька. — Кончай ты грушу эту метелить, ополоснись и с нами пивандрия хлебни. За победу, так сказать.

— Тоже мне победа, поломать десяток оленей бухих. — огрызнулся я, утерев пот. Короткий махач с заранее предсказуемым результатом только растравил мою злость, но нисколько не утолил эту почти постоянно грызущую изнутри лютую пакость. — И не хочу я ваш пивас жрать и вам не советую. Пузо отрастет — хрен свой потом за ним видеть не будешь.

Ну помогли мы решившему заняться бизнесом Лехе, разогнали и зубы с ребрами пересчитали попытавшимся стрясти с него дань рэкетирам, но это же ни хрена не решает. Этих шуганули — придут другие. Если во всей стране вот такой беспредел твориться, то вопрос не решается локальным физическим внушением. Может мы еще и хуже сделали и в следующий раз Лехин ларек вовсе сожгут и хорошо, если не с ним самим. Такое паскудство происходит постоянно, вон позавчера в соседнем подъезде целую семью чуть поднявшегося кооператора вырезали, даже детей малолетних не пощадили, твари конченные.

— А на кой мне самому его видеть, главное чтобы стоял бодрячком и девки его не обделяли. И не прав ты, насчет победы, Рус, вот реально не прав. Их десять рыл было, с цепями и битами, а мы их втроем раскидали. Мы круты, скажи, Тапок!

— Ага. — поддакнул в своей обычной флегматичной манере Потап — здоровенный, выше меня на голову медведина, самый добродушный в нашей компании. Хрен разозлишь его, но раз уж сумел и за друзей — туши свет и ховайся, если успеешь.

— Сдался ты девкам с брюхом. — смирившись с тем, что дубасить грушу бесполезно для успокоения, я содрал майку, стянул шорты с трусами и встал под душевую лейку, которую сам прифигачивал к потолку.

В трубе побулькало, сверху пошипело, но вода все же пошла, хоть и рыжеватая поначалу. Само собой холодная, у меня ж тут не люкс какой, а самострой, который мы этой весной буквально за неделю над отцовским гаражом с пацанами забахали как из армии вернулся. Слепили из шлакоблоков натасканных из стен раздолбанного неподалеку заброшенного склада и того, что нашлось чуть ли не по окружающим помойкам, чтобы было у нас логово для качалки, да и просто позависать своей компанией и с девчонками, которые без особых закидонов. Музон опять же врубай-не хочу на какую вздумается громкость, до ближайших домов далеко, окно прямо на пустырь. Круче любой съемной хаты, где соседи бы вечно недовольные вопили и ментов вызывали по поводу и без. Короче, никакого конфликта поколений, мы родоков не бесим и они нас не щемят и жить не учат. На лето самое то, а до зимы еще чего придумаем, у Васька руки-золото и сварганит нам тут какую-нибудь буржуйку. А больше для счастья и не надо, свобода все неудобства аннигилирует.

— Девкам пофиг есть у тебя пузо или нет, главное чтобы бабло было. — авторитетно ответил Васька и хорошенько приложился, выхлебав полбутылки с горла и удовлетворенно рыгнув. — Вот сам посуди, у кого сейчас самые красивые телки? У этих бизнесменов прибандиченных, которые в красных пиджаках и перстнях да на Мерсах с бэхами. Они сами стремные, толстые и пузатые, плешивые и стоит небось через раз и вполсилы, а рядом с ними такие… у-хх! И пофиг, что он этой кукле длинноногой в пуп чуть не дышит и в папаши, или вовсе деды годиться, потому что забашляет и она сама и на коленки встанет, и вялого его приободрит и обслужит. А на тебя или меня, вот таких молодцов в качалке отвисающих, но с ветром в кармане ни одна из них и не глянет и минетом не порадует. Скажи, Тапок!

— Ага.

— Да нах тебе такая шкура продажная, как у этих новых русских? — фыркнул я, сплевывая воду и завинчивая кран. — Бабки есть — сосет, кончились — на хер посылает. Я сроду с девками за бабки не спал и не собираюсь. Угостить, подарить чего — это я понимаю. А ты ей деньги, а она тебе в штаны лезет — стремота галимая.

— Ой, да иди ты, Рус! — отмахнулся Васька. — Тебе разве жениться на такой предлагают? Нет, мы ж с тобой еще к такому не готовы, в двадцать один год-то. Лично я вообще до тридцати и думать о женитьбе не собираюсь. А если чисто на потрахаться, то эта самая шкура, как ты говоришь, в сто раз круче девок с района. Ну в смысле пока у тебя лавэ есть.

— Гонишь. — выразил я свое