Рожденные водой - Виктория Павлова

От испуга прояснилось в голове:

— С ума сошел! Оно же тебя защищает!

— Если оно попадет в чужие руки, малыш, это рискованно…

— Не попадет! Оно тебе нужно! Не смей!

— Ладно, тогда обещай мне, что, если со мной что-нибудь случится, — осторожно произнес Дэш, — ты его уничтожишь.

— Заткнись, Дэш… Заткнись уже, а? Ну почему ты всегда так… — У меня заканчивались силы, даже на возмущение не хватало. Иногда Дэш меня бесил. Вот как сейчас. И раздражал словно еще одна моя боль.

Тыльная сторона ладоней походила на почву за окном машины: сплошные трещины и разломы. Мне грезилась вода — капли на пальцах, журчание ручья, рокот волны, но лишь горячий пыльный ветер обжигал лицо и растягивал каждое мгновение на вечность. Я справлюсь. Благодаря Дэшу. Приручу боль, смогу с ней жить, продержусь еще немного, и еще.

— Не спать! — Дэш снова тыкал в меня рукой и грозил пальцем. — Терпеть! Смотри-ка, а вот и мои кузины!

Как они так быстро нас нашли?!

От испуга сердце забилось чаще, а туманная пелена перед глазами рассеялась.

Позади — пустая дорога, впереди — асфальт зыбко дрожал в жарком мареве суховея.

— Идиот!

Дэш подмигнул и хитро улыбнулся. Ну что за человек!

Испуг зарядил адреналином на полчаса. Дэшу следует завязывать с такими шутками: доверие — тонкая материя, его легко утратить. Ты доверяешь тем, перед кем беззащитен, и когда они подводят — не принимают тебя таким, какой ты есть, или просто исчезают из твоей жизни, — все рассыпается в пыль.

— Ну-ка расскажи, что будешь делать, когда доберемся до Мексиканского залива?

Иди к черту, Дэш! Сейчас получалось думать только о мучительной жажде, которая разрывала тело и истощала душу. Язык присох к опухшему горлу, и с трудом получилось выдавить какой-то невнятный стон. Дэшу и того хватило: он воспринял это как мою готовность к диалогу и после очередного проговаривания плана снова начал рассказывать о шерифе.

Его голос помогал держаться на плаву, именно голос, а не слова, потому что эта история звучала уже много раз и отпечаталась во мне каждым чувством, стала моей историей. Иногда Дэш рассказывал о себе, как о ком-то другом, будто удивляясь тому незнакомцу.

— Так вот, первый раз мы встретились в бакалейной лавке. Погоди… или на улице перед лавкой? А я тебе говорил, как мастерски она умела лгать? Не подкопаешься. И улики подчищала.

История, которую он рассказывал, была довольно нервной, и не так сильно мне нравилась, как другая, которая шла после — о бесконечных водных просторах и исполнении желаний. Сейчас, когда мое тело казалось сотканным из боли, воспоминания стали необходимостью, спасая от мучений и погружая в другую жизнь.

Машина резко остановилась, выдернув из туманной мучительной полудремы, и вернула к реальности. За окном все еще не плескалась вода, только иссушенный песок лежал на обочине, да мелкая пыль танцевала на ветру.

— Спокойно, не волнуйся. Все будет хорошо. — Дэш напряженно сжал руль и нахмурился.

В зеркале заднего вида я заметила полицейского. Он шел к нам.

Дьявол! Нас остановил патруль!

Это обычная проверка на дороге или наводка?

— Не нервничай. Сиди спокойно. Ничего не делай. — Во взгляде Дэша вспыхнула настороженность и тревога. — Слышишь? Ничего не делай! Я справлюсь.

— Права и документы, пожалуйста.

Решительный голос ворвался в салон, разрушая образы в моей голове и вызывая неприязнь. Хотелось, чтобы он замолк, никогда больше не звучал, чтобы его владелец провалился сквозь землю и не вредил Дэшу, сгинул без следа, мерзкое чудовище!

— Пожалуйста, офицер. — Дэш протянул полицейскому документы и тут же повернулся ко мне. — Все хорошо. Смотри на меня!

Да чтоб ты провалился, Дэш! Серо-стальные глаза просветили меня рентгеном и удержали на сиденье, хотя инстинкт велел сорваться с места и прикончить тех, кто нам помешал. Возможно, после мне даже станет легче, и я выдержу еще два дня до Мексиканского залива.

— Мистер Холландер, прошу вас выйти. — Полицейский отступил на шаг, давая возможность открыть дверь. Из патрульной машины вышел его напарник.

Дэш аж зашипел от досады.

— Если попросят выйти и тебя, выходи спокойно, — тихо произнес он, повернувшись ко мне. — Не спорь, не сопротивляйся и не кричи. Договорились? Это обычный дорожный патруль.

А если нет?

— Мистер Холландер! — настаивал полицейский.

Дэш подчинился и открыл дверь, держа руки на виду, потом медленно вышел. Мне все это не нравилось, совершенно не нравилось. Полицейский расспрашивал откуда мы едем и куда, Дэш спокойно отвечал. Его волосы с проседью на ярком солнечном свете казались еще белее, а сам он изо всех сил прикидывался законопослушным гражданином.

Встреча походила на наводку. Можно быстро избавиться от полиции, вот только Дэш велел ничего не делать.

Полицейскому не понравился какой-то ответ Дэша, он потребовал подробности, расспрашивая резко и назойливо. Его напарник стоял у нашей машины с моей стороны и держал руку на кобуре.

— Повернитесь! Положите руки на капот! — скомандовал полицейский.

За секунду Дэш оказался распластан на капоте. Один офицер держал его под прицелом, а второй обыскивал.

Во мне вспыхнуло яростное желание прекратить безобразие. Всего-то нужно произнести пару слов.

В глазах Дэша, устремленных на меня сквозь пыльное лобовое стекло, застыл страх. Он боялся не полицейских, он боялся за них. Его губы шевелились, беззвучно произнося:

— Не надо. Стой.

Прости, Дэш, но все же я вмешаюсь. Не хочу, чтобы тебя пристрелили.

— Прошу вас покинуть машину! — произнес второй полицейский, наводя оружие на меня.

С удовольствием! Моя рука потянулась к двери.

* Окичоби — пресноводное озеро во Флориде

** Балисонг — нож, холодное оружие без пружин, запоров и щелей. Затачивают клинок и с одной, и с обеих сторон. Названием нож обязан следу, который остается на ладони после открытия ножа, напоминает бабочку.

Глава 1. Три могилы и кольцо

Чтобы вынести историю

собственной жизни, каждый

добавляет к ней немножко легенд.

Марсель Жуандо

Эта история началась задолго до нашей с Дэшем встречи. Наверное, с того самого события в Мексиканском заливе в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, когда на буровой погибло шестьдесят три человека. События порождали последствия и меняли судьбы. Мы с Дэшем встретились позже, сильно позже, но все же я — часть истории, а она — часть меня.

Я постараюсь изложить ее лучше, чем сделал это Дэш. Рассказчик из него получился отвратительный: он все время сбивался, перескакивал с мысли на мысль, менял детали на ходу или придумывал новые. Мы по нескольку раз обсуждали одно и то же,