Орден надежды - Алекс Хай

и новых соседей к Денисову еще не заселили.

— Дверь закрой, — велел я. — Быстро.

Видимо, моя рожа была настолько серьезной, что Костя не стал пререкаться и даже задвинул щеколду.

— Объяснись, Соколов. И да. Доброго утра.

— Тайники у вас здесь есть? — без предисловий спросил я. — Ты же все обыскивал, когда искал записку. Ничего не находил?

Вражина, казалось, даже растерялся от моего напора.

— Соколов, что происходит?

— Отвечай на вопрос. Это важно. У меня кое-что украли, и я подозреваю, что могли спрятать здесь. Или в оранжерее.

Денисов, казалось, был окончательно сбит с толку. Настолько, что неправильно застегнул пуговицы на рубашке.

— С чего ты решил, что здесь? — удивился он.

— Потому что спер Афанасьев, а он общался с вашими.

— И что сперли?

— Книгу.

Денисов недоверчиво ухмыльнулся.

— Что ж за книжка такая, раз ты так трясешься?

— Подарок очень дорогого мне человека, — огрызнулся я. — Я готов простить эту шалость покойнику, но очень хочу вернуть собственность.

Вражина посмотрелся в зеркало, выругался и принялся заново возиться с рубашкой.

— Михаил, ты серьезно? Книги в нашей комнате?

— Значит, не находил, — предположил я.

— Не-а. Заначку коньяка и сигарет нашел. Две бутылки и блок “Золотого листа”. А вот книг, уж извини, здесь отродясь не держали.

У Денисова не было причин мне лгать. Наоборот, думаю, он был бы рад поскорее от меня избавиться, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы однокурсников. Все прекрасно знали о нашей конфронтации.

— Жаль, — ответил я. — Тогда после завтрака в общем холле.

***

Покончив с едой, Денисов встретился со мной глазами и кивнул на выход.

— Подойду в библиотеку через полчаса, — сказал я Ронцову. — Начинайте подготовку без меня.

Проигнорировав вопросы одногруппников и удивленные взгляды Ирэн, я поспешил за Константином.

— Бегом, — сказал он. — У меня полно долгов перед аттестацией. Менталку никак сдать не могу. Нужно готовиться.

— Может я помогу? — на ходу предложил я.

— Избавь. Лучше попрошу Штофф.

Ну да. Удачи в этом непростом деле. Ирка и меня-то с трудом натаскивала, пока я не научился взаимодействовать с родовой силой, а Денисов в отношении ментальных практик был и вовсе чурбаном.

— Надумаешь — скажи.

— Не хочу быть твоим должником, — отозвался вражина. — Особенно твоим.

Эта баранья упертость начинала меня забавлять.

— А тебе не приходило в голову, что не всякое доброе дело требует ответной услуги?

Не сбавляя шага, Денисов покосился на меня.

— В моем мире всякое деяние требует ответных действий.

— Хреновый у тебя мир, Костя.

— Твоему тоже не позавидуешь, слабокровка.

Я резко остановился.

— Слушай, если хочешь получить по морде, так и скажи. Я не против. Подеремся, ты пар выпустишь — может тогда снова станешь вменяемым человеком. Понимаю, все по-разному справляются со стрессом и утратами, а друзей у тебя резко поубавилось…

— У меня нет друзей, — хмуро отозвался Денисов.

— И зря. Милейшие люди. Советую обзавестись парочкой хотя бы к выпуску.

Денисов двинулся на меня, на ходу закатывая рукава.

— Соколов, ты сейчас доиграешься…

Я лишь улыбнулся.

— Спокойно, Костя. Я тебя не боюсь. И советую рукоприкладством не злоупотреблять — у меня сильная природная защита. Род может шарахнуть в ответ без моего ведома, и тогда будем всем курсом отскребать тебя от всех поверхностей. Ты знаешь, я могу. Особенно в голову.

Денисов наградил меня мрачным взглядом, но, кажется, драться передумал.

— Это все к чему, — продолжил я. — Тебе больно. Ты злишься. В том числе и на то, что твои друзья — мертвые идиоты. Но если и правда хочешь выяснить, кто отправил их на смерть, то сперва научись разговаривать с людьми нормально.

Вражина молчал несколько секунд, а затем кивнул в сторону выхода.

— Идем. Времени мало.

Флорариум располагался между двумя учебными корпусами. Изящная и легкая конструкция из стекла и металла сверкала за зимнем солнце так, что резало глаза. Уголок тропиков среди мерзкого петропольского климата.

Войдя, Денисов быстро поздоровался с какой-то кудрявой дамой в рабочем комбинезоне. Перекинулся с ней парой фраз, и она позволила нам пройти.

— Вот здесь мы работали, — он указал на пахнувший землей и чем-то сладковато-фруктовым уголок оранжереи. — Ставили новые ярусы, таскали мешки с землей и кадки под кустарники.

Я внимательно осмотрелся. Здесь было сыро, и книга могла быстро прийти в негодность. Если Афанасьев оставил мои пожитки здесь, то наверняка рассчитывал быстро перепрятать. А подходящих мест для тайника здесь было достаточно.

— Мальчишки, что-то потеряли?

Кудрявая дама отложила тяпку и помахала нам из соседнего ряда.

— Да вот один студент книгу где-то оставил, — обворожительно улыбнулся Денисов. А ведь мог, когда хотел, зараза такая. — Мечется теперь, ищет…

Женщина помахала рукой.

— Идите-ка сюда, покажу одну находку. Только к черным листьям не прикасайтесь — они ядовитые. Жжется до волдырей. Нашли мы тут на днях кое-что, да в таком месте, что нарочно не придумаешь… Кадки переставляли, когда цветы пересаживали…

Не успели мы подойти, как работница вытащила из стеллажа небольшой холщовый мешок с гербом Аудиториума. Мы в таких сдавали и получали постельное белье.

— Взгляните-ка, не ваше ли часом? — женщина протянула нам мешок.

Я кивнул с благодарностью и развязал тесьму. На ощупь было очень похоже на мое барахло. Что-то твердое и прямоугольное, что-то тонкое и продолговатое, острое…

— Оно! — я развернул мешок и достал книгу.

Моя. И книга, и ручка. Аллилуйя.

Денисов озарил Флорариум самой чарующей из всего арсенала своих улыбочек.

— Покорнейше благодарим, сударыня! Вы просто нас спасли…

— Ну слава богу, — улыбнулась в ответ дама и отошла на другой ряд.

Я достал книгу и решил проверить, остались ли в ней мои записки. Да и вообще неплохо бы понять, все ли было с ней в порядке.

И в этот момент из страниц вывалилось несколько листов. Не записки — фотографии.

Денисов поймал две в воздухе, но еще несколько упали на грязный от земли пол.

— Твое? — он протянул мне фотокарточки и усмехнулся. — Что, выпускной альбом делаешь?

— Не мое. Дай-ка сюда.

Я просмотрел все фотографии и перевернул каждую. Денисов, Ронцов, Меншиков, Забелло… Все погибшие, плюс мы с Ронцовым и Костей. Причем фотографии не официальные аудиториумские, а более старые, еще с довузовской жизни. И каждая карточка была подписана с обратной стороны — фамилия, имя, дата рождения.

Денисов удивленно уставился на меня.

— Если не твои, то чьи тогда? И зачем?

Глава 13

Хороший вопрос, Костя. Хороший вопрос…

Я снова перелистнул фотокарточки. Портреты словно надергали из разных источников. У Меншикова фотка была взята явно из выпускного альбома. Денисов — в форме гимназиста. Ронцова явно фотографировали