Рожденный для войны - Ярослав Маратович Васильев

себя за эту слабость, но всё равно не мог удержаться. Веками освящённое правило, что любой, даже простолюдин имел право укрыться в Церкви или монастыре от дворянского гнева, и лишь Церковь, причём на уровне общего решения минимум трёх епископов, сама решала — выдавать ли беглеца светским властям. И вот этой весной, неожиданно объединившись, Воронцовы и Столешниковы смогли убедить остальные боярские роды и все вместе выкрутить руки императору. Общее решение Боярской думы плюс император с магической клятвой Церковь нарушить если и могла, то очень ограниченно. Фактически пускай силой беглеца по-прежнему взять не могли, укрывшие его монастырь или церковь попадали в тотальную блокаду. Отец Иосиф справедливо боялся, что лишение Церкви одной из важнейших привилегий станет первым шагом, чтобы в дальнейшем уничтожить Церковь как сдерживающий противовес дворянским амбициям. И вот теперь Михаил принёс документ, заверенный главой рода Столешниковых, что они отзывают своё слово под документом. А дальше вступает в действие юридический казус. Боярского рода нет, но орифлама, хотя и спящая, есть — а значит, если все новые решения Боярская дума принимает в новом составе, подпись Столешниковых на всех старых решениях остаётся действительной. А потому если сейчас она отозвана, то пока орифлама сокола не развеялась, документ недействителен. Ну а дальше, раз появилось время, Церковь найдёт, чем убедить и какой-нибудь другой род тоже отозвать свою подпись.

— Очень интересно, — отец Лаврентий снова протёр лысину. — И откуда, по версии Михаила Тёмникова у него этот документ?

— Ложь, конечно, грех, но небольшой и тут ложь во спасение. Михаил сказал, что якобы получил документ от прежнего главы рода, тот в последний миг жизни одумался. Зная Никиту Столешникова — сомневаюсь. Уверен, документ составлен Михаилом, а соврал он, чтобы не было вопросов уже к нему.

— И что он попросил?

— Умный мальчик, вслух — ничего. Зато он упомянул Евангелие от Матфея, главу пятую стих сорок четвёртый и далее.

— И будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего, ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд, — тут же ответил отец Лаврентий. — Михаил просил защиты для семьи?

— Да. Я и без этого к нему присматривался с интересом, — дальше в голосе митрополита Иосифа прозвучали стальные нотки. — Отец Лаврентий, будьте добры, передайте и проследите, чтобы волос с головы семьи Тёмниковых не упал. До Рождества самое меньшее.

Глава 12

Встречи совсем неожиданные

Домой Михаил приехал, когда летний вечер синими тенями густо затопил Москву до самого дна. В южной стороне неба, где-то далеко за городом, полыхали неслышные сполохи, там, видно, уже разыгралась гроза, но пыльная духота всё ещё цепко держалась за улицы. Заодно в который раз порадовался, что уличному автомобильному движению Российской империи и близко не дотянуть до сумасшедшего дорожного траффика мегаполисов Российской Федерации. Когда машина добралась до поместья, нервная слабость после встречи с отцом Иосифом вроде бы прошла, однако Михаил всё равно ощущал себя выжатым лимоном, вдобавок понемногу начала накатывать головная боль. И перемена погоды, и то, что за весь день он не нашёл времени нормально поесть горячего, ограничиваясь перекусами на бегу.

Поместье встретило неожиданно яркими огнями и вкусными запахами. Девочки окружили Михаила сразу на крыльце и немедленно потащили ужинать. Столовую уже привели в более-менее приличный вид. Конечно, царапанный пол и потрёпанные жизнью зелёные обои никуда не делись, но пропала грязь и пыль, на окнах появились занавески, а ещё привезли стол и стулья вместо старых рассохшихся.

— Сегодня у нас Маша готовит. Тебе чего положить? Суп или рагу? — едва усадив Михаила за стол, поинтересовалась Аня. — Мы уже ели, но чай с тобой попьём.

— Чего угодно, я голодный как крокодил.

Впрочем, с первой же ложки Михаил признал, что получилось у Маши очень вкусно. Всё-таки даже в дворянских школах на уроках домоводства девочек явно учили не для галочки. Когда Михаил доел первую порцию и попросил добавки, Аня решила пояснить:

— Мы по очереди решили готовить. Сегодня Маша. Завтра я, послезавтра Женя, Яна и Юна, — неожиданно в голосе прозвучали нотки тоски.

— Аня, а может, давай этим мы займёмся? — осторожно спросила Маша.

— Ага, Анька, ну не упрямься, — тут же поддержала Яна.

— Нельзя. Если на всех, то делим одинаково на всех, — Анин голос дрогнул, но она всё равно продолжала настаивать.

Девушка после этого демонстративно отвернулась в сторону окна и взяла чашку с чаем и печенье. Мол, я ем, потому «глух и нем». И не пытайтесь.

— Стоп. О чём спорим? — не выдержал Михаил. — Девочки, меня весь день не было. Я не слышал и не понимаю.

— Да вот, мы весь день Аню отговариваем, — торопливо, пока её не оборвали, заговорила Женя. — Анька не переваривает готовить. Но при этом настаивает, что всё должно быть по-честному и делим работу на всех. Если убираемся, то все, и если готовим, то тоже все. Ми-и-иш, может быть, хоть ты на неё повлияешь?

— Ну… А можно я сначала поем, вы мне покажете, что у вас тут и как, а дальше решим.

— Хорошо, — Женя невинно захлопала глазками, смущённо заулыбалась — ну как отказать такой замечательной лапочке и милой крошке?

Михаил с трудом удержал смешок. Именно с таким видом Женя всегда начинала операцию по убеждению родителей, когда ей было чего-то ну очень надо. И это сейчас во всех смыслах было просто замечательно.

После ужина девочки повели Михаила осматривать дом. И оставалось только удивляться их энтузиазму и трудолюбию. Понятно, что работа в том числе была способом заглушить эмоции, отвлечься. Но даже с поправкой на это и даже с учётом магии… Неудивительно, что хотя и держатся, специально Михаила дожидались, все буквально с ног валятся. Всего за день они привели весь первый этаж в более-менее жилой вид. И уже организовали две спальни, одну для себя, вторую Михаилу. А ещё — это было, оказывается, Анино решение — половину первого этажа