Источник - Дмитрий Александрович Билик

— Нам бы тогда очень понадобился домовой, — вкрадчиво произнес бес.

— Гриша, бога побойся, у нас в доме три комнаты.

— Так есть новый дом, — пожал плечами Григорий. — Вроде не занят, можно жить.

— Не о том вы говорите, — почти что с ненавистью прошипела Юния, выбираясь наружу. — Вы сс… сначала одолейте Царя царей.

И как всегда накаркала.

Глава 8

Человек, как выяснилось, невероятно быстро привыкает ко всему хорошему. Когда я жил с бабушкой в однушке, то считал, что если это и не предел мечтаний, то очень даже неплохой вариант. У нас в классе учился Женька с Ленинградского проспекта, который обитал в коммуналке и к которому мы ходили в гости. Тогда почему-то считалось, что коммуналка — это такое невероятное приключение. И вот если сравнивать с этим Женькой, у меня был просто полный фарш — отдельный туалет, отдельная кухня. Красота!

Когда я переехал в дом, пусть и крохотный, но на три комнаты, то искренне недоумевал, как же я раньше жил в однушке? Тут уже и свой небольшой дворик, баня, да и вообще есть где и развернуться, и грифониху выгулять.

А вот прошло всего пару дней со времени нашего появления в особняке Инги, и я не представлял, как вообще можно жить по-другому? Казалось разумным, что в доме целых три санузла. Как минимум потому, что обнаружилась одна небольшая особенность лесного черта — Митя страсть как любил лежать в ванне. Просто этому его увлечению раньше негде было проявиться.

Опять же, можно полдня слоняться и не встретить нечисть. Учитывая степень озорства последней — почти подарок судьбы. Да и вообще выяснилось, что для комфортного сожительства у каждого в доме должен быть свой угол, где он сможет заняться действительно важными делами.

Гриша, к примеру, чувствовал себя ныне хозяином жизни. Он где-то нашел халат, нет, не купил в детском мире, а явно укоротил уже готовый, и теперь важно дефилировал в нем круглые сутки. Ему бы еще сеточку для волос и сигару в зубы — так вылитый мафиози. Жалко, что рога сетку порвут.

Вполне вольготно чувствовала себя и Куся, для которой сдвинули два дивана в огромной зале в качестве лежанки. Днем она гуляла на просторном заднем дворе, благо высокие заборы спасали от любопытных глаз, а вечером носилась по дому под неустанные причитания домового.

Последнему вообще пришлось тяжелее всего. Начнем с того, что имя Саня к нему все же прочно прикрепилось. И с этим нечисть как-то еще смирилась. А вот с тем, что мои подопечные разносили дом, пытался бороться. Правда, с переменным успехом. Сам бедолага разрывался между долгом и тем, что его приняли в семью. Под последним подразумевалось ежедневное распитие спиртных напитков и разговоры по душам. Оказалось, в первый же день Гриша общался с домовым больше, чем Инга за все предыдущее время. А это, как выяснилось, очень расположило нечисть. Доброе слово оно ведь и кошке приятно.

В оправдание своих балбесов могу сказать, что они не пытались намеренно разнести этот особняк. Просто так случается, когда крестьяне с грязными ногтями и крайне сомнительным воспитанием вламываются в графское имение и видят хрустальный сервиз. Сразу хочется все потрогать, попробовать, и порой от соблазна и всяких возможностей кружится голова.

Я считал, что ничего страшного не случилось. Просто идет процесс притирки, своеобразной адаптации. Захватившая жилплощадь орда столкнулась с цивилизацией и определенными правилами. Пройдет совсем немного времени, и мы ко всему привыкнем, а домовой перестанет дергаться. Наверное. Или мы просто доведем Саню, каким бы настоящим именем его не звали раньше, до инфаркта.

Единственным, существом, кроме домового, которое тоже все время держало брови в сдвинутом состоянии, оказалась лихо. У меня вообще сложилось ощущение, что Юния слишком уж долго прожила среди русских. Поэтому в последнее время она пребывала в постоянной древнерусской тоске. То ей не так, это не эдак. И постоянно прихода глобального пушистого зверька. Не могу сказать, что она была не права, как раз со страной угадала, тут каждые десять лет какие-нибудь катаклизмы, но так жить никаких нервов не напасешься. Если все время говорить себе, что завтра настанет жопа, когда-нибудь твои прогнозы сбудутся. И дело не в том, что даже сломанные часы дважды в день показывают точное время. Просто подобное притягивает подобное.

Поэтому я решил благоразумно дистанцироваться от: «Не к добру всс… се это. Этот Царь царей что-то задумал». И проводил время с пользой либо на заднем дворе, где валял дурака с грифонихой или изучал хозяйство, либо в кабинете Травницы, читая интересные записи, а порой и делая свои. Естественно в дневник. Непонятно только для чего и кого.

Для начала я посоздавал формы новых заклинаний. А то в последнее время (да и вообще всегда), мне доводилось обращаться к волшбе лишь когда жареный петух пытался клевать туда, куда проктологи настоятельно делать этого не советовали. И как выяснилось, совсем не зря. Тяжело в учении, легко в бою, или как там говорилось?

Первое заклинание мне вообще понравилось. Называлось оно не иначе как «Близнец» и, что неудивительно, создавало точную копию какого-либо объекта. Жалко только с формой пришлось помучиться, уж слишком она выходила заковыристой и неоднородной. Сначала линии шли широкие и длинные, а затем укорачивались и изгибались. При этом приходилось все создавать в едином ритме. Но правильно говорят, что дело мастера боится. После двадцати повторений я наконец создал мерцающую копию стола, а еще через десять собственного «я». Правда, мне очень хотелось, чтобы Матвей Зорин намбер ту двигался сам, но по факту он лишь зеркалил мои движения. Грустно, досадно, но ладно. Глядишь и подобное может где-нибудь пригодиться.

Второе заклинание называлось «Щелчок». Почему — оставалось лишь догадываться. Никаких звуковых сопровождений я не различил. Зато эффект вышел неплохим. После направленного действия заклинания, подопытный переставал видеть и слышать.

С «Теплым хлебом», я если честно, так и не разобрался. По описанию вроде оно воздействовало как нечто успокоительное, однако подопытный Гриша сказал, что никакого теплого хлеба не чувствует. А из образов у него возникло молоко, пыль и солнечные лучи, которые били в глаза. Как это заклинание могло облегчить мне жизнь, я так и не понял, поэтому перенес его в список ненужных.

Последним значился «Крючок». И вот это было самое важное, коварное и страшное из всего, что мне приходилось изучать. Начнем с того, что заклинание оказалось обведено черной