Я пришел править - Евгений Прядеев

Я вздохнул и достал из кармана совсем недавно врученную мне визитную карточку. Жаль, конечно, что капитуляция случилась так быстро, но и ситуация явно патовая.

— Говорите! — голос Надежды Владимировны в динамике полностью соответствовал сложившемуся у меня о ней впечатлению. Резкий, напористый, призывающий к собранности и лаконичности.

— Добрый день, Надежда Владимировна, — со вздохом произнес я в трубку. — Это Геннадий. Мне очень нужна ваша помощь.

— Неожиданно, — после секундной заминки ответила моя собеседница. — Хорошо, приезжай на Манежную площадь. За час успеешь?

— Не могу, — еще раз вздохнул я. — Проблема у меня дома. И мне очень нужна ваша помощь. Причем желательно как можно скорее.

— Ничего не понимаю, — озабоченно ответила целительница. — Давай вечером созвонимся. Я сейчас занята немного.

— Надежда Владимировна, — затараторил я, опасаясь, что собеседница просто прервет разговор. — Вечером это очень долго. Вернее даже может оказаться поздно. Приезжайте сейчас! Пожалуйста! Очень надо!

— Жди, — коротко ответила женщина и завершила вызов.

Ждать было тяжело. Комаров по-прежнему не подавал никаких признаков жизни, а стрелки часов, казалось, просто застыли на месте. Впрочем, я все равно не сидел на месте, а развил бурную деятельность, прикидывая, как себя вести при самом негативном сценарии. Нашел на шкафу старый рюкзак и подготовил себе аналог «тревожного чемодана», который позволит протянуть несколько дней в автономном режиме.

Кто его знает, как повернется. Может я и впрямь угробил этого полицейского, и ему дышать буквально минут двадцать осталось. А в СИЗО я не хочу!

В голове мелькнула мысль, что возможно ситуацию может разрешить полковник Седых, но я решил оставить эту возможность на самый крайний случай. Что-то внутри подсказывало, что милый Эдуард Алексеевич церемониться со мной не станет, и увидев возможность, тут же загонит меня в кабалу на веки вечные. Еще и папочку где-нибудь специальную заведет. С фотографиями и прочими доказательствами моей безусловно тяжкой вины.

А так… Трусы, носки, зубная щетка… Вполне достаточный комплект, чтобы пересидеть где-нибудь пару недель, а уже потом спокойно разруливать ситуацию… Уже застегивая рюкзак, я согласился сам с собой, что веду себя нелогично, и бегством проблемы не решаются, но зато я целых десять минут был занят делом и не нервничал.

— Уезжать собрался? — раздался за спиной ироничный вопрос. Я на автомате рванулся в сторону от опасности и только врезавшись коленкой в стул сообразил, кто пришел ко мне в гости.

— Емеля! — я шумно выдохнул воздух, с трудом сдерживаясь, что не начать пересказывать первый параграф учебника по предмету «Речь офицера родная и матерная». — Давай ты больше не будешь ко мне так подкрадываться.

— Ага, — обрадовался домовой. — Значит всё-таки не уезжаешь. А то я уже было с тобой ругаться собирался. Насвинячил в доме, полумертвого человека прям на полу оставил, а сам в кусты. Нехорошо так делать!

— Я никуда не уезжаю и никого не бросаю, — непроизвольно повысил я голос. Будут ещё всякие домовые от горшка два вершка жизни учить. — Я просто готовлюсь к неприятностям.

— Так ты лечи болезного и не будет никаких неприятностей, — продолжал возмущаться Емеля, тряся своими маленькими ручками. — Я же видел, что он из-за тебя без чувств рухнул. Так что давай, исправляй ситуацию!

— Отстань говорю, — рявкнул я, тут же устыдившись своего крика. — Я не знаю, как ему помочь! Не видишь, что ли? Сам сижу, помощи жду!

Домовой фыркнул, выразив похоже этим звуком целую гамму чувств, но все-таки отошел от меня. Если честно, я бы предпочел сейчас остаться один, но и прогонять домового не хотелось. Один на один в квартире с бесчувственным телом находиться тоже не совсем комфортно.

Впрочем, когда у Комарова случился еще один приступ судорог, я мысленно согласился сам с собой, что уж лучше бы он был просто бесчувственным. Так, по крайней мере, спокойнее. А так сидишь и не знаешь, что делать. Да и толпа советчиков почему-то не наблюдается.

Надежды Владимировны пока не было. Я покачал смартфон в руке, прикидывая, не стоит ли позвонить еще раз, но решил, что мои мольбы уже мало что изменят. Сказала ждать — значит будем ждать. Убедившись, что Комаров по-прежнему дышит, я прошерстил все возможные места заначек в квартире и нашел, наконец, искомое.

Пачка сигарет и зажигалка. Судя по всему, в этот ящик кухонного гарнитура их спрятал кто-то из родителей, а потом попросту забыл. Повертев в руках пачку с надписью «Мучительная смерть», я вздохнул и поплелся на балкон. Почти год не курил, но сейчас мне прям требовалось отвлечься.

— Геннадий, ты серьезно? — не отставал от меня домовой. — Может быть стоит позаботиться о больном? Или ты решил отравиться насмерть. Я читал, что на пачке написано. Курить вредно!

— А умирать здоровым противно! — огрызнулся я. — Я вот в толк не возьму, а ты теперь за мной постоянно следить планируешь? Какая тебе разница, чем я занят и что у меня происходит?

— Потому что в моем доме происходит плохое, — гордо выпятил грудь вперед малыш. — И если я могу как-то помешать этому, то непременно должен так сделать. В этом моя сущность!

— Избирательная сущность, — проворчал я, выходя на балкон и с опаской прикуривая сигарету. — Что ж ты тогда не защитил меня от визита этого болезного? Мог бы дверной звонок отключить или вовсе вместо меня с ним пообщаться.

Домовой что-то говорил, но я не слушал его, а прислушивался к своему организму. Я вышел на балкон и с опаской прикурил сигарету. До сих пор помню, как от одной затяжки меня буквально скручивало в приступе кашля, который, казалось, никогда не закончится. В этот раз ничего подобного не случилось, и я непроизвольно улыбнулся от радости. Какое же все-таки удовольствие оказаться здоровым. Не зря говорят, что мы зачастую не ценим того счастья, которое имеем. Всегда хотим чего-то большего, не довольствуясь тем, чему и так стоит порадоваться.

От радости я чуть было не пропустил подъехавшее к подъезду такси, из которого появилась Надежда Владимировна собственной персоной. Немного покрутив головой, она безошибочно определила мой балкон, а затем без затей сурово погрозила мне кулаком. Замечательная женщина. Чувствую, что ещё чуть-чуть и она начнет интересоваться у меня, не забыл ли я покушать и надеть шапку перед выходом из