Ведущая на свет - Вера Волховец

деньги на косметолога и парикмахера. Полновата чуть-чуть, но в том виде, в котором обычно это добавляет женщинам только аппетитности.

А Генри люди видят… Вот эта девушка его точно видит. Хотя, чем сильнее демон, тем дольше он может удерживать себя в видимой и осязаемой смертными форме. Человек не увидит только того, что ему видеть не положено — например, рогов, и прочих демонических меток.

Я стою шагах в семи от Генри и в принципе опознала его только по волосам, хотя ладно, рога у него тоже очень приметные. Он времени не терял, уже где-то прибарахлился. На демоне какая-то черная кожаная куртка, и уже даже это подчеркивает линию его плеч. И джинсы, не пойми откуда взятые, отлично, кстати, сидящие на его бедрах…

Черт, Агата, ты тут не для этого вообще-то…

Но эстетичная картинка же! Ведь я уже говорила — телосложение у Генри такое, что если бы он позировал в художественной академии — с высокой степенью вероятностью, ему пришлось бы отбиваться от орды озабоченных первокурсниц.

Я привыкла смотреть на мир вот этим взглядом, очерчивающим контуры предметов и перекладывающим их на бумагу, отмечать достоинства, думать над тем, как превратить какие-то изъяны картинки в фишечки.

Знаете, сколько раз я срывала Джону обеды? Только из-за того, что меня озарило вдохновением и желанием срочно-срочно набросать его профиль.

Я не слышу, о чем говорит своей собеседнице Генри, он делает это настолько приглушенным и интимным шепотом, что ясно — ничего приличного он там ей не рассказывает. А девушка — девушка вообще ничего не ест, и вообще вот-вот растечется по столику.

Она заворожена, это очевидно. Я отсюда вижу, как она облизывает губы, как пылают её щеки.

И я её самую капельку понимаю.

Всякое движение Генри — плавное, неспешное, в них сквозит этакая ленца, и это действительно гипнотизирует.

Он всего лишь чуть склоняется через столик, подцепляет пальцами прядь волос женщины, а у меня уже ощущение, что я подглядываю за тем, как он её раздевает. Впрочем, я не одна такая, женщина за столиком Генри в этот момент явно близка к обмороку от восторга. Наверное, встреть она Тома Круза, и то меньше была бы впечатлена.

Нет, ну не гад ли, а? Меня отравил, сбежал, подставил под целую кучу неприятностей, и сейчас сидит тут… Развлекается…

Я лишь крепче сжимаю лямку рюкзака на своем плече и шагаю вперед.

В конце концов, я сюда и явилась для того, чтобы “испортить ему малину”. Потому что новые списания по кредиту мне совсем не желательны. И так ушла по уши в долг.

— Лана, я отлучусь ненадолго, — очень многообещающе произносит Генри, хотя мне до него остается еще пара шагов. Это из-за меня? Я настолько громко топаю, что демоны слышат меня за километр?

— Ну, если ненадолго, — томно откликается Лана, Генри же “на прощанье” касается самых кончиков её пальцев губами. Это вроде невинно, но от этого жеста у меня аж дыхание перехватывает. Лана же явно не против, чтобы ей принесли ведерко из-под шампанского, без шампанского, но с горкой льда сверху.

Там, на Холме Исчадий, мне, кажется, совсем не показалось, что этот мужчина прекрасно знает, как задурить голову женщине.

Демон же поднимается из-за стола и неторопливо шагает внутрь ресторана.

Я иду за ним. Ну, не ждать же мне у столика Ланы, так ведь? Она-то мне абсолютно не нужна сейчас. А там, может, мне удастся с ним все-таки заговорить? Окликнуть?

До меня доходит, что я совсем не знаю, что ему сказать сейчас. Что? Не надо, пожалуйста, соблазнять эту женщину, Генри, она замужняя, и вообще ты этим вгоняешь в долги меня.

Ага, так ему и важно, что его грехи теперь аукаются и мне.

Я все равно не успеваю ничего придумать, потому что хлопает дверь за моей спиной. Дверь, которая прячет Генри от глаз смертной, с которой он тут был.

И в эту же секунду демон резко разворачивается и бросается на меня.

Я не успеваю толком испугаться. Движения у Генри слишком быстрые, я просто успеваю заметить какую-то быструю тень, а уже секунду спустя мир замирает снова. Только условия изменились.

Демон прижимает меня к стене — и нет, абсолютно не романтично, как это я видела в фильмах еще при смертной жизни, не грудь к груди. Меня уткнули лицом в шероховатую декоративную штукатурку, руки бы вырвать тому дизайнеру, который разрабатывал проект для этого ресторана.

И я сейчас хорошо ощущаю всю демоническую силу — ну, а может, не всю, но ему достаточно одной ладони, чтобы удерживать вместе мои выкрученные руки.

Вторая ладонь… Вторая ладонь шарится по моим карманам. Я понятия не имею, что он пытается там найти, у меня вообще ощущение, что ничего, и вообще у этого действия совсем другие цели.

И это ужасно бесит.

— Прекрати это делать, — выдыхаю я раздосадованно. — Прекрати меня лапать, черт тебя возьми.

—А то что? — от его яростного тона у меня волосы на спине встают дыбом. — Что ты мне сделаешь, птаха? Помолишься?

На самом деле, я могу. Есть защитные молитвы, только глаза прикрой и начни шептать, вот только на сильных демонов они почти не действуют.

Я решаю проблему “просто”: я просто лягаю демона в голень. С ним в боевой форме это не прошло бы, но сейчас срабатывает.

Правда, не очень эффективно. Потому что я успеваю только развернуться, и меня снова вколачивают в стену, только на этот раз затылком.

И пальцы демона, уже нечеловеческие, искаженные, впиваются в мое горло, не сильно, но с когтями, будто напоминая: одно движение — и все, яд уже в моей крови…

Да черта с два ты меня запугаешь, Генрих Хартман!

Уже травил. Не страшно.

В глаза демону я смотрю спокойно и твердо, выдох за выдохом успокаивая собственно сердце. Ну что может быть сильно хуже, чем просто отравление? Разве только если он меня выпьет и растерзает душу в клочья. Но если бы хотел — уже бы выпил, да?

Демон смотрит на меня, глаза в глаза, и я вижу, как вертикальные его зрачки расширяются и сужаются, будто откликаясь на биение его сердца.

— Технику безопасности ты тоже проспала, птаха? — хриплым шепотом интересуется Генри, склоняя голову набок. — Ты не знаешь, что боль — это не самый лучший способ взаимодействия с демонами? Если делаешь больно, готовься к драке.

— О технике безопасности мне думать поздновато,