Как стать продюсером 3 - Вадим Фарг

делать строгое лицо, но я-то видел, как она украдкой хихикает, просматривая очередной мой шедевр. Даже братья Бару, мои вечно весёлые кураторы, отсматривали каждый ролик и, давясь от смеха, махали рукой: «Пускай в эфир! Этот парень — чистое золото!». Я был на вершине мира. Я был Элвисом Пресли среди арматуры и бетономешалок.

* * *

Но пока я наслаждался лучами своей внезапной славы, в другом месте, на самой вершине токийского мира, за моим скромным блогом следили с куда большим интересом.

В огромном кабинете, где сам воздух, казалось, был соткан из власти, Кимура-сама, мой босс и по совместительству могущественный демон, неотрывно смотрел на гигантский экран. Рядом с ним, в уютной полутени, расположилась его «Госпожа». Её алые, как кровь, глаза жадно впитывали информацию с десятков графиков. Это были не скучные биржевые котировки. Разноцветные линии показывали всплески канжо — чистой эмоциональной энергии — по всему городу. И самые жирные, самые сочные пики этих всплесков появлялись аккурат в момент выхода моих видео.

— Он просто идеален, — промурлыкала «Госпожа», растягивая губы в хищной улыбке. Её голос был похож на шёлк, которым душат. — Ты только посмотри, мой дорогой Кимура. Он заставляет этих букашек чувствовать. Радость, смех, любопытство, предвкушение… Миллионы, миллиарды крошечных искорок. А мы… мы просто стоим с корзинкой и собираем этот сладкий урожай.

На огромной карте Токио зажигались огоньки — их ретрансляционные башни, которые, словно гигантские пылесосы, втягивали в себя эту невидимую энергию, делая её густой и почти осязаемой.

— Он всё равно странный, — пробасил Кимура-сама, не сводя глаз с моего улыбающегося лица на одном из экранов. — Слишком везучий. Слишком… другой. Я не чувствую его, и это мне не нравится. Но, — он перевёл взгляд на стремительно растущие цифры, — пока он приносит такую пользу, пусть тешится.

«Госпожа» тихо, мелодично рассмеялась.

— Конечно, пусть. Пусть играет в своего популярного продюсера. Чем ярче он будет сиять, тем гуще и слаще будут тени, которые мы соберём.

* * *

— Парень, ты ходишь по очень тонкому льду, — сказал Нооро. Мы летели на острова в частном вертолёте, и он поправил свои вечные тёмные очки, откинувшись в кресле. — Но, чёрт побери, как же это эффектно! Наш отдел маркетинга рвёт на себе волосы. Они не могут понять, как какой-то парень с телефоном и каской уделывает их с многомиллионным бюджетом.

— Это называется талант, Нооро, — скромно произнёс я, глядя в иллюминатор. — Его нельзя купить. Можно только унаследовать от очень-очень-очень далёкого предка.

Саракэ хмыкнул.

— Смотри не заиграйся. Кимура-сама, конечно, доволен цифрами, но он терпеть не может, когда кто-то становится популярнее его самого.

— Я буду осторожен, — заверил я их с самой невинной улыбкой, на которую был способен. — Тише воды, ниже травы. Буду как мышка. Очень большая, обаятельная и безумно популярная мышка в стильной каске.

На стройплощадке меня встречали овациями. Серьёзно, мне не хватало только красной ковровой дорожки. Работяги махали мне, как старому другу, а прораб, Масуда-сан, чуть ли не со слезами на глазах показывал, что они, вдохновившись моим последним роликом про «дух коллективизма и бетона», перевыполнили план на два дня вперёд. Я с удовольствием отснял новый репортаж, где с важным видом объяснял зрителям, что правильный изгиб арматуры создаёт «саспенс» и «драматургию» всей конструкции.

Но мой мозг, привыкший за тысячелетия решать задачки посложнее, чем выбор правильного фильтра для видео, требовал настоящей работы. И он её получил. Я заметил, что на одной из ключевых площадок царит гробовая тишина. Подойдя ближе, я увидел Масуду-сана, который смотрел на планшет с таким видом, будто там был смертный приговор.

— Что случилось, Масуда-сан? — спросил я, лениво наводя на него камеру. — Вдохновение покинуло? Или гвозди не того калибра привезли?

— Хуже, Таката-сан, в тысячу раз хуже! — простонал он, хватаясь за голову. — Баржа с основными материалами не может причалить! Отлив! А единственный объездной путь… его завалило оползнем! Мы теряем целый день! Это провал! Катастрофа! Конец!

Я опустил телефон. Катастрофа? Ну-ну. Для этих смертных — возможно. А для меня — занятная головоломка на пару минут. Я отобрал у прораба планшет. Карты, схемы, графики приливов… Человеческий мозг здесь видел стену. А я… я видел обходные пути.

— Так-так-так… — пробормотал я, водя пальцем по экрану. — Оползень здесь, понятно… А вот эта старая дорога через лес, которую все боятся, потому что там якобы живут злые духи… она же на месте? Проходимость плохая, но для пары лёгких грузовиков сойдёт. А баржу… баржу разворачиваем и гоним вот в эту бухту. Да, крюк приличный, но там есть заброшенный пирс. Если мы прямо сейчас отправим оттуда три скоростных катера с самым нужным, а по лесной тропе пустим технику…

Я за полминуты набросал в его планшете новый маршрут. Со стороны это выглядело как бред сумасшедшего, но на самом деле это был единственный рабочий вариант. Я учёл всё: скорость ветра, высоту волны, вес каждого ящика и даже предполагаемый обеденный перерыв у водителей катеров.

Масуда-сан смотрел на меня, открыв рот. Кажется, он ожидал, что я сейчас взлечу или начну метать молнии.

— Но… как? Я… мы… мы бились над этим три часа! Это… это же гениально!

— Просто у меня широкий угол обзора, Масуда-сан, — я подмигнул ему и снова поднял телефон. — А теперь сделайте счастливое лицо! Наши зрители должны знать, что для команды Рыжего Демона нет ничего невозможного!

Братья Бару, наблюдавшие за этой сценой издалека, молча переглянулись. Но в этот раз в их взглядах было не просто удивление. Там было то же самое, что я видел в глазах психолога Акиры. Понимание, что я — не просто везучий дурачок. Я — нечто совершенно иное. И это «иное» начинало их одновременно и восхищать, и немного пугать.

* * *

Вся эта корпоративная суета, знаете ли, утомляет. Даже для меня, Дьявола с многовековым стажем, привыкшего к вечному хаосу и стенаниям грешников. Совещания, согласования, презентации… Поначалу было забавно наблюдать, как взрослые люди с серьёзными лицами по три часа обсуждают, какого цвета должны быть шнурки на ботинках у героя моего нового рекламного ролика. Но со временем этот цирк перестал веселить. Я снова превращался в винтик системы, в машину по генерации увеселительного контента. В популярную говорящую голову в строительной каске. И это, чёрт возьми, выводило из себя.

Поэтому, когда на очередном совещании (да, да, меня начали приглашать на совещания в рекламный отдел) речь зашла о «глубинной семантике синего цвета в контексте утренней свежести», я просто встал и вышел. Молча. Под ошарашенные