Проклятье Авелора - Алекс Рауз

тебя к стражам, посмотрим, как там… – продолжал разоряться мужчина, так и не придумав, что же ждёт в неведомом «там».

Девушка быстро, в два шага, преодолела расстояние, разделявшее их. И с размаху вжала руку со злосчастным кулоном в грудь оппонента. Он тут же двумя руками ухватился за него.

– Да подавись, – беззлобно сказала она, не спуская с лица улыбки. – Мне чужого не нужно. Найду место поспокойнее на этот вечер.

Посетители разочарованно взвыли, и бард ещё долго прощалась, попутно собирая в сумку монеты, которые ей щедро сыпали.

Когда она вышла и общее возбуждение наконец-то схлынуло, Рид спокойно заметил:

– Ловко.

– Что? – не поняла Эрин. Она снова думала, что лицо девушки кажется слишком знакомым.

– Кулон и правда стекляшка. Вот только она срезала его кошель.

Эрин выпучила глаза. Ведь так внимательно следила за сценой, да и не только она! Когда, как?

– Ты не остановишь её?

– Зачем? Интересная схема, красиво отыграно. – Он пожал плечами и продолжил есть как ни в чём не бывало.

«Наёмники», – подумала Эрин. Никакой чести. Но и сама не стала закладывать девушку.

Тем более до неё долетел куда более интересный разговор с соседнего стола, и все прочие мысли тут же растворились. Стоило Эрин услышать про Ковен и магию – и она забывала обо всём вокруг.

– Да, бывший архимагистр Рольд. Прямо у себя дома в луже крови. Не думал, что маги могут умирать так, – говорил строгий старик в сером одеянии жреца.

– Думаешь, ему помогли? – Его спутник был сильно моложе и вряд ли служил в храме. Больше он походил на городского чиновника – отглаженный с иголочки чёрный камзол с вышитым парусом, гербом Ревелати.

– Уверен. Что бы ни говорили сами проклятые бестии, в их рядах разлад. Что-то назревает, Зара, я уверен. Сплетни из столицы слишком противоречивы. Сейчас каждая собака брешет за себя. Прости, Светоч, – на последних словах жрец осенил себя крестом в честь Четырёх.

– В тёмные времена вера в людских сердцах сияет ярче…

– В тёмные времена люди слепы, – отрезал жрец. – Они режут друг друга, не глядя на богов. И лишь Хитрец ликует, сея раздор и смуту.

– Переживали и не такое, – после долгой паузы выдал его собеседник.

– Помяни мои слова, три сотни лет такого не было. И если король, да вразумят его боги, не одумается…

На этих словах Рид поднялся и выжидающе посмотрел на Эрин. Под угрюмым взглядом наёмника она нехотя последовала за ним. Её тарелки были давно пусты, а время поджимало.

В конце концов, вскоре она прибудет в столицу и выяснит всё сама.

Вопреки надеждам, прогулка по городу была недолгой, и Эрин вновь не смогла удовлетворить любопытство. Они вышли через ближайшие ворота, где как раз была конюшня. Рид, как и обещал, оплатил лошадей. И они тут же выехали.

Солнце только коснулось горизонта, а Ревелати уже остался позади. Лошади были полны сил, и в эту ночь они гнали во весь опор, нагоняя потерянное время. Лишь один раз во время короткой передышки Эрин попробовала заговорить со спутником о случайно подслушанном разговоре. Но он ледяным тоном отрезал, что дела Ковена его больше не касаются.

Казалось, что за ночь в тепле и уюте Рид похолодел в сотни раз и не готов был поддерживать даже подобие отстранённой беседы. Что такого могло произойти в Ревелати? Ведь явно не Эрин была тому виной.

Хотя… Почему-то ей всё равно было обидно. Их отношения, конечно, не приблизились к дружеским. Но до этой ночи она была уверена, что растопила его отчуждённость. И вот опять!

Эти мысли недолго терзали Эрин. Уже к середине ночи пейзаж вокруг смазался в одно тусклое тёмное пятно, а восприятие сузилось до узкого клочка дороги перед ней. В эту ночь они нигде не останавливались, не сбавляли темпа. Что уж говорить, к рассвету Эрин вообще не чувствовала себя.

Они снова остановились в лесу. И как только огромная накидка укрыла сложенный лапник, Эрин рухнула на неё без нареканий. И уже сквозь смыкавшиеся веки заметила, как мир ненадолго потерял краски: Рид сначала свёл, а потом резко развёл руки в стороны – и их укрытие окутал кокон непроницаемой тьмы.

Восхищаться красивой магией сил уже не было.

На этот раз спала она беспокойно. Снился отец, метавшийся в отчаянии по замку. Потом снился Мартин – как его отвели и прилюдно выпороли на главной площади Велена. А в последнем сне был Рид. Он молча шёл рядом с затянутыми чернотой глазами, и ощущение безопасности, которое теперь она испытывала при нём, мешалось с непонятной ноющей болью. С ним явно было что-то не так – и это «что-то», неведомое, чужеродное и пугающее, тенью шло по их стопам.

Проснулась Эрин совершенно разбитая. Помимо дурных снов, оставивших за собой гадостный осадок, у неё болело буквально всё. Мышцы в ногах окаменели, но одновременно их будто выжигало пламя и невидимый садист резал ножом по живому. Боль была такой острой, что хотелось кричать.

Эрин со стоном открыла глаза. О дальнейшей дороге не могло быть и речи, и не выла в голос она только потому, что безумно не хотелось упасть в глазах спутника ещё больше. Хотя, казалось бы, куда больше.

Рид уже был занят у костра, помешивая в котле вечерний завтрак. Пахло не хуже, чем в давешнем трактире, но оценить Эрин была не готова.

Когда она пошевелилась, Рид сразу повернулся на звук. В сумерках его глаза казались ещё чернее, но, к счастью, не полностью, как во сне. Сначала он пробежал по ней равнодушным взглядом и уже хотел вернуться к котлу, когда она попробовала подняться. Сжав зубы и ухватившись за ствол, Эрин с трудом выпрямилась. И тут же пошатнулась, чуть не рухнув назад. Боль, до этого момента и так едва терпимая, с утроенной силой прошила всё тело. На глазах выступили предательские слёзы. Замалчивать своё положение дальше не имело смысла.

– Что с тобой?

– Я не могу ехать дальше…

Он оказался рядом так быстро, что Эрин чуть не вскрикнула от неожиданности. Пристально вгляделся в глаза. И на какую-то долю секунды ей показалось, что на лице Рида мелькнула тревога.

– Почему? – требовательно спросил он.

Внутри кольнула боль иного рода. Сейчас она скажет правду, насколько слаба, насколько глупа и не подготовлена, и потеряет последний шанс. На что именно – Эрин предпочитала не думать. В лучшем случае сейчас он высмеет. В худшем – отправит домой ближайшей каретой.

А потом ноги скосило, будто ударом, и Эрин всё