С мейсе Райкконен что-то не так - Анна Ледова

карами и вечным поносом. Те сотрудники, что были со мной немного знакомы, сливались со стенами и медленно ползли в сторону выхода. Бандитская ряха, легко и мимоходом высвободившись из «браслеток», смотрела со всё возрастающим интересом.

Ни одна из сказанных в запале угроз сбыться не пожелала. Тогда я перешла на мольбы и даже попыталась пустить слезу, но легче разжалобить каменную статую, чем Скоропута Райкконена. И снова оставалось лишь торговаться в мелочах.

– Ладно, – смирилась я. – Сделаю. Но заявление по собственному прямо сейчас напишу, и ты его при мне завизируешь. Неделю отработаю, а дальше до свиданьица. Когда там эти отборочные балы? Ох, жалость какая: получается, только на первый из трёх и успею… И второе: с этим поганцем я работать не буду. Только одна. Вот тут хоть на части режь!

– Уночка, – вытащил ещё одну бумагу Скоропут. – Ну, вот что ты сразу, а… Хороший ведь мальчик, умненький, полезный…

– Шантажист ты хренов, дядька, – процедила я сквозь зубы, рассмотрев документ и поняв, что и тут проиграла. – И расчёт мне не забудь подготовить. С премией.

В участке было непривычно тихо, сотрудники жались к стенкам, жалобщики прикусили языки, глядя на не менее перепуганных стражников. Одна только бандитская ряха задумчиво чесала щетину, пристально всматриваясь в моё перекошенное от злобы лицо.

– Это не я! – на всякий случай рявкнула я бандиту. – Похожа просто.

И вышла из участка. Хотела с гордо поднятой головой, но споткнулась о коробку с бумагами, взвизгнула и чуть не растянулась на пороге. Вовремя подхватил на руки поганец, и он же удостоился рукоплесканий от нервно выдохнувшего участка.

– Пироженку? – оскалился в два белых ряда Эрик, поигрывая бровями. – Что-то нервная ты у меня, Уночка. Так ведь и язву заработать недолго…

– Видеть тебя не могу! – из последних сил попыталась крикнуть, но всего лишь всхлипнула я. И зажмурилась.

Хуже всего, когда не можешь делать то, что тебе хочется. Или, наоборот: не знаешь, чем обернутся твои хотелки. И что за них прилетит.

В этот раз и желание сбылось, и прилетело за него одновременно. Поганца я действительно, открыв глаза, не увидела. Впрочем, всего остального тоже. И заревела белугой, поняв, до чего глупо и недальновидно лишила саму себя зрения на неопределённый срок.

– Ой-ёй, – вздохнул поганец вместо меня.

Глава 9

Нет, ничем таким страшным дядька меня не шантажировал. Всего лишь показал мой трудовой договор с полицейским управлением Альматы.

Дотошность Набоды Козельской при сдаче жилья переходила все мыслимые границы. Как она ещё не разорилась с таким-то подходом к арендаторам! Да, конечно, не разорилась бы: её доходные дома считались самыми чистыми, безопасными и приличными, а на такие квартиры всегда спрос есть. Если уж под её неусыпным взором находилась даже полицейская казарма и женское общежитие швейной фабрики… Помимо бесчисленных правил для своих жильцов, Набода ввела ещё такую моду: требовать от арендаторов справку с места работы. Будто звонкой монеты в качестве подтверждения порядочности ей мало!

Вот я и упросила дядьку взять меня в штат. Сотрудником я была чисто номинальным, на деле же обязанностей не имела и даже положенная мне минимальная оплата возвращалась обратно в бухгалтерию. И всех это устраивало ровно до текущего дня, пока Всевидящее око не вздумал приспособить меня к действительной работе.

Кроме того, Скоропут покрывал разные мои мелкие шалости, если я была в них замечена. А при случае отвёл бы от меня беду посерьёзнее, в этом я была уверена. Но все заявления от горожан, где фигурировало моё имя, всё равно тщательно хранил в отдельной папке и ею он и сверкнул напоследок для пущей убедительности. На папке ещё было выведено: «5000 сто́ринов/10 висяков». Цифры были зачёркнуты и поверх них нацарапаны новые: 4000 и 8 соответственно.

Про то, что за решётку упечёт в случае отказа, это он пошутил, конечно. Но так как все подобные договора касаются муниципальных служб и городской безопасности в целом, то и скрепляются особым образом колдунами из ассоциации. А магия – это уже совсем не шутки. И прилететь за нарушение трудового контракта может такое, что все мои обратки ещё цветочками покажутся. Местным бандитам Скоропут меня тоже не сдаст, но магический договор задействовать вполне может…

– Вот же ты у меня несуразная, – умилялся Эрик, пока нёс меня домой. – То паралич разобьёт, то прямо котёночек слепошарый. Видишь, сама судьба велит, чтобы я был рядом и за тобой присматривал. А, точно, не видишь же… Эй, ну пинаться-то чего!

Я только скрежетала зубами, боясь их разомкнуть. Так опрометчиво лишившись зрения, я решила, что чему быть, того не миновать. И что все мои попытки противиться водовороту событий лишь усугубляют ситуацию. Так что я стиснула зубы и молчала. Не на ощупь же было домой добираться.

– Маричек, – ровно констатировала убоище Мора. – А я с Фрэнки на погребальный венок поспорила, что не вернёшься. Жаль.

– Теддичек! – обрадовался дворецкий. – Китти, Либби, девочки мои! А мальчик-то наш подрос!

– Вульфичек! – заверещали портретные дамы. – Ты вернулся! О-оо!.. Вот сразу видно – настоящий мужчина вырос! Как он нежно нашу Уночку на руках несёт… Ах, это так романтично!..

А меня тут будто и не было! Кто тут сейчас хозяйка вообще? О ком должны заботиться в первую очередь? Я хотела приструнить прислугу, но вспомнила, что пообещала себе молчать. Только демонстративно сложила руки на груди, хмурясь в направлении голосов. Догадается уже на пол поставить или так и будет держать? Ещё и сильный такой, гадёныш. От участка до особняка два квартала идти, а у него даже руки не затряслись. «Ну и держи себе дальше, пока не отвалятся», – мстительно подумала я, оправдав таким образом позорное желание и дальше плыть в воздухе, тайно нюхая своего носильщика. Пах он до омерзения приятно. Еще я злилась, что так и не успела толком рассмотреть его вблизи.

– Дамы, – шаркнул ногой поганец. – Бесконечно рад новой встрече. Джентльмены, простите, что не могу пожать ваши рамы и представиться должным образом, поэтому зайду к вам немного позже. А пока мне нужно заняться этой умилительной в своей беспомощности особой. Думаю покормить её, пока от злости не лопнула… Мора, ты, кстати, сегодня смертельно прекрасна – краше только в гроб кладут. Приготовишь что-нибудь на ужин?

Убелённые сединами старцы с портретов что-то одобрительно проворчали. Китти с Либби восторженно вздохнули. Реакцию убоища я не услышала, но комплимент, должно быть, попал в самую точку. Стол был накрыт в считаные минуты.

– А-ам, – забавлялся поганец, тыча ложкой мне