Гремучий Коктейль 3 - Харитон Байконурович Мамбурин

разного, что было ясно по показаниям жертв. Этот самый молодой и красивый знакомился с жертвами (привлекательными женщинами) в каком-нибудь приятном заведении уже почти под ночь, быстро оказывался приглашен на просмотр коллекции марок заинтересовавшейся им особы, а придя к ней домой или в номер — вступал с нетрезвой женщиной в самую обычную половую связь. Правда, как кисло и отдельно отметил Ежов, чрезвычайно высокого качества связь. Вымотав любовницу до потери сознания, кавалер исчезал в неизвестном направлении.

А наутро достойная женщина обнаруживала у себя некоторые изменения в организме. Проще говоря, некоторые части её тела превращались в мужские… сразу. А остальные (т. е. вся остальная дама) грозили превратиться тоже, но гораздо медленнее и позже.

Жертвы? А как же. Уже четыре женщины, попавших в такую лютую передрягу, наложили на себя руки. Конфуз, скандал, бесчестье. А ведь это у нас культурный город, сюда народ со всей Руси приезжает проникнуться культурой, отдохнуть душой, напиться, уколоться, снюхаться, трахнуться…

Так что «оборотня» искали с мигалками и облавами, но без освещения в прессе. Репортеров из скандальных газетенок запугали вместе с их редакциями, поэтому никто в это дело нос не совал. Награда за подтвержденные сведения о оборотне уже дошла до семидесяти тысяч рублей, что опять-таки возбуждало многих. Правда, был один момент, из-за которого матёрые следователи, ревнители и даже волшебники пребывали в полной растерянности — жертвы гендерного превращателя, как и их отверстия, не показывали ни малейшего следа магии или алхимии!

— Ежов сказал нам что? — риторически спросил я небо при приближении выходящей из дома супруги, — «Ходите, спрашивайте». А что это значит? Правильно. Ни у кого нет ни малейшего понятия, каким образом это всё случилось.

— Мы приложим все усилия, Кейн, — Кристина, крабом вцепившись мне в руку, мрачно зыркала по сторонам, — Эту кошмарную тварь нужно остановить!

— Конечно, приложим, — невозмутимо ответил я, устраивая руку девушки поудобнее, — А если что-то найдем, то подождем, пока цена за информацию не вырастет…

— Только попробуй так поступить! — тут же озверела чересчур благородная княгиня, — Ты… ты…! Ты дурак. Мы на службе, Кейн. Нам — не заплатят!

— Азова подключу, — кивнул я в сторону академии, — Вообще не вопрос.

— Дайхарррд!

— Почему тебе отец не звонит, а, дорогая? — коварно пресек я рычание супруги, — У тебя «княжье слово», а они уже сколько там? Хочешь, подскажу, почему разговорник молчит?

— Не надо, — насупилась девушка.

Ёж животное удивительное. Если ему всё ясно, то и окружающим тоже. Если Тернов-старший не связывается с дочерью — значит проблемы в новоявленном княжестве умопомрачительные, хвастаться нечем. А обременять ими человека, буквально отдавшего им без прений всю власть, или дочь, пожертвовавшую самым дорогим ради возвышения семьи — опять-таки против законов чести. Что нужно для решения проблем? Деньги. Они есть у двух ревнителей на государевой службе? Нет.

Вот такая вот загогулина.

— У тебя есть идеи, куда нам сначала отправиться? — перевела тему Кристина.

— Только одна, но мне туда одному нужно, — откликнулся я, вышагивая по тротуару с женой под ручку, — В бордель, вестимо. Хочу узнать точно ли всё началось с благородных дам, любящих загулять…

— Уму непостижимо, — закатила глаза бывшая Тернова, — Муж сообщает жене о том, что намерен посетить бордель…

— Жене-девственнице, — тут же ухмыльнулся я, получая в ответ некисло по ребрам и злобное шипение, что о таком я должен молчать даже ночью под одеялом!

Кстати, не зря, потому как могу выкатить большущую претензию на Дворянском собрании, которое, заодно, и суд. Получив, в итоге, развод. Причем не просто развод, а и всё княжество, плюс суровую виру с рода Терновых за позор и умаление чести. По старым и еще действующим законам наш брак с Кристиной был насквозь липовым без его консумации, так что тут действительно нужно было тему молчать изо всех возможных сил. Или…

Поймав задумчивый взгляд девушки, я гнусно ей ухмыльнулся, за что был снова ткнут в бок.

— Мы идём в церковь! — провозгласила злая как кобра жена, вызывая у меня оторопь.

— Шо?!

Церковь в этом мире играла ту же роль, что и в моем, неприятно и нелогично близко. С местными нюансами, разумеется, например о том, что живем мы на благословенной земле обетованной, а злые демоны приходят к нам из разных адов и жрут невинные души. Господу же помолимся, дабы поганых врат открылось поменьше, а там еще и ревнители слегка подсобят. С божьей помощью, вестимо. И с перстом, их направляющим. Тьфу.

За это я мать их православную церкву очень сильно не уважаю во всех жизнях и мирах, независимо от того, насколько они волшебны. Люди стараются, делают что-нибудь, а потом какой-нибудь поп сообщает, что это они с божьей помощью и только так. Что-то про Калашникова я ничего подобного не слышал. Очень удобная позиция для слуг божьих — ничего делать не надо, лишь громко присваивай чужое. А что? Люди охотно поведутся, потому что в таком деле ты, поддерживая вранье, как бы к нему приобщаешься. Не Вася, победивший атом, молодец, а толпа обсосов во главе с попом, орущие, что это всё боженька, а Вася так, под руку ему попался.

Тьфу.

— Нет хода вам сюда, рабы божьи, — басовито прогудел огромный пузатый детина в черном платье, стоящий у порога церкви, — не с этими книгами, чада! Их дома принято оставлять, когда в Храм Божий идёшь!

Ишь какой, оценил я, натуральный вышибала. Пастырь, млин, следящий за тем, чтобы человеческий поток, заходящий внутрь, был лишь приличного качества.

— Мы не к вам, — сухо отрезала Кристина, кладя руку на книгу, — Здесь подождем, раз не пускаете.

— То есть даже такой малости не знали! — удовлетворенно (и громко) прогудел поп, явно привлекая внимание общественности, — Бесстыдники! Креста на вас нет! Охальники! Парой ходят! А повенчаны ли?! А женаты?!

— Еще что-нибудь сп*здани на княгиню, хер божий, мать твою, — оскалился я, хватаясь за хавн, взятый вместо неудобного меча, — Давай, свинья обросшая…

— Ка…, — офонарел поп, будто получая мешком по жирной роже, — Ка…

— Не тратьте своё время на это… существо, муж мой! — громко и внятно произнесла бывшая Тернова, с вызовом оглядывая тех, кто проявил интерес к происходящему, — Невместно князю о блаженного руки пачкать. Полицию позовём.

— Так и сделаем, — умиротворился я, оглядываясь кругом в поисках свидетелей и полицейского. И то и другое нашлось быстро и без малейших усилий.

Я неслабо поразвлекся, составляя протокол с полицейским, чувствующим себя жестко не в своей тарелке, на попа, продолжающего издавать сложные для понимания невнятные звуки. Страж закона, конечно, мягко нам намекал, что мол статус статусом,