Чудная деревня. Пятая часть. Тамбовский изгнанник - Татьяна Анатольевна Нурова

помочь? — Я видел, как ты смог свой дом закрыть, был около тебя и даже около твоего дома дышать свободно, не страшно, а отойдешь так прям давит.

Никита не стал делать вид что не понимает, о чем речь идет, да и дед довольно прямо выразился и теперь напряженно и прямо не мигая глядел с явным ожиданием правдивого ответа.

— Я стараюсь, и кое что умею, но дело тут долгое, уж много чего непонятного вокруг села расплодилось, — начал Никита, — вы мне расскажите, кто, что вас беспокоит, подробней бы. — Мне важно все знать, так легче будет защиту строить, я хочу закрыть защитой все жилые дома, а со временем и избавится от всей этой чертовщины. — Но вы понимаете ведь, что все я за один день и без достоверной информации сделать не смогу, это дело не быстрое и на сколько мне сил хватит не знаю, помощь мне ваша нужна будет.

Мужики загрустили и задумались, ну да как рассказывать о чем-то совсем непонятном, видно привыкли что им не верят и на смех поднимают, привыкли сами по себе выживать, да и как классифицировать всю эту чертовщину вокруг. Тем более от пьющих синяков кто поверит то в рассказы о нечисти, все только с легкостью решат, что им белочка от перепою привиделась. Дядька Мефодий разлил по мутным стаканам водку, все также молча, выпили за знакомство, закусили. Никита пока мужики думу думали пристроился поближе к жареной рыбке, сразу чувствуется свежая, вкусная, он уже, сколько дней одной дешевой тушенкой питается, и смотреть ему на нее противно, а сколько еще и предстоит, — добавил он мысленно. — Да и мужикам с мыслями собраться надо вон как Борис напрягся, наверняка думает, как рассказать.

Борис вздохнул, — Ты не подумай, что мы совсем уж испитые и нам белочка мерещится, — прямо повторив мысли Никиты слово в слово. — Ходит к нам упокойник, и непонятно что ему надо, ведь все честь по чести было, как могли мы его схоронили.

— Вы мне с самого начала рассказывайте, что за упокойник, откуда, — еле выговорил жующий с аппетитом Никита.

— Дак, я тебе и пытаюсь, с самого начала, — дернулся Борис не понимая, чего еще надо Никите, все же конкретно сказал.

— С самого, самого, — повторил Никита, — мне же все понять нужно, раз упокойника вы похоронили, то до этого он умер естественно. — А, как и откуда он вообще взялся, непонятно, а от его смерти, ну в смысле какая она у него была, нужно и определить, какой это мертвец, их много разновидностей, тех, кто встает после смерти.

Борис аж поперхнулся от таких слов и даже глянул на Никиту исподлобья, не издевается ли мужик над ним. Но Никита не улыбался, а смотрел на Бориса внимательно с ожиданием и тот продолжил говорить.

— В прошлом году по зиме уже только позже чем ты, пришел сюда в село странный парень, зашел сначала к нам, узнать, что да как, и где здесь можно пожить пока, — собрался с мыслями, наконец Борис. — Одет хорошо, вернее не сам пришел, подбросил его на машине кто-то к селу там до поворота, чтобы он значит здесь отсиделся, он как оказалось потом, в карты проигрался и расплатиться не смог, и здесь на время значить укрыться решил. — Так значит с такой здоровой сумкой сюда пришел, еле допер, по нему видно, что он тяжелое то таскать не привык. — Ну, там ничего интересного не было, так тряпки модные, такие и не наденешь то засмеют нормальные люди, да еда, тоже такая для богатеев, нарезки всякие, хрень какая морская замороженная, много было чего непонятного импортного, и как люди такую гадость жрут. — Мы предложили ему у нас пожить, видно же, что городской он и жить сам здесь не сможет, не выдюжит, руки с маникюром, представляешь, у мужика!!!.

Бориса аж передернуло от таких воспоминаний.

— Так он нас так брезгливо — то оглядел и ушел в дом, ну ты видел между нами дом такой аккуратный целенький стоит, хотя мы говорили, что там совсем плохо. — Мы ведь с Петром, когда сюда жить пришли, тоже сначала туда сунулись, Мефодия не послушались, думали он для кого-то этот дом держит. — Заселились в него, а там страшно стало сразу же, вроде пока мы туда вошли и устраивались ничего было, дом нас как будто звал, заманивал. — А остались и тут же он нам показал, что мы, — тут Борис задумался, — в ловушке что ли. — Мы прямо ночью оттуда сбегли и заселись в дом где и сейчас живем. — Плохой дом одним словом сказать, и как ни топи все в нем холодно и мерещится там всякое, мы там немного по времени то выдержали и сбегли оттуда, и думаю, что если б задержались, то там бы и остались. — Сложно мне описать, что там, но вот уверен, что мы смерти там избежали, да поганой к тому же.

Петр быстро замотал головой, подтверждая слова Бориса, а Никита призадумался. Он ведь тоже обратил внимание на этот дом и тоже хотел к нему сначала поехать еще в первый день здесь, но притормозил рядом постоял присмотрелся, и ему показалось странным, что такой старый дом целехонек, и заметно — так выделяется из общего ряда, да и пахнуло чем — то очень неприятным оттуда на Никиту. Был он тогда уставший, вымотанный и поэтому решил не рисковать и выкинул этот дом из головы подумав, что позже со всем разберется.

Дядька Мефодий тоже не удержался внести свою лепту в разговор, — в этом доме еще, когда село с людьми было, мужик повесился, — стал торопливо рассказывать он, словно боясь что его перебьют, — и с тех пор дом стоит так же, как и сейчас, туда и раньше никто не ходил. — Неприятно там находится, внутри то, шепоток слышится, то кто — то вроде ходит по нему, а страшно — то как, вроде кто на тебя в упор глядит и зло так, до печенки пробирает морозом.

— Вот, вот, — закивали Борис и Петр, — точно так и есть.

— Вы не отвлекайтесь, поближе к упокойнику, — попросил Никита, обсасывая рыбью кость.

— Так вот, — продолжил рассказ Борис, — этого парня звали как его, Петь, вспомни, ну.

— Дык вроде как, ну забавно так он представился, — а точно Стасик, — прокричал Петр радостно, — представляешь взрослый мужик, а говорит нам, я Стасик из города. — Можно подумать, что мы тут все родились, сюда знамо дело все из города и бегут, как накуролесят, прятаться значит.