Тайга - Лина Кэрл

что, казалось, весь мир завидовал нам. Вскоре Кира запнулась и, падая, схватила меня за подол куртки. В одно мгновение мы оказались в сугробе. Она тут же попыталась положить меня на лопатки.

— Сдаешься?

— Вот еще! — Я сжала ладонью охапку снежинок и бросила их ей в лицо.

— Ах, так?! Ну, держись!

Не знаю, сколько времени продолжалась наша баталия на снежном одеяле, но, когда силы иссякли, мы почти одновременно упали и замерли, глядя на безоблачное небо. Радостные и бесконечно счастливые.

Глава 13

— Вам не холодно? — голос Юрки Белова нарушил идиллию. — При такой температуре можно замерзнуть. Милана… — он подошел и протянул руку, чтобы помочь мне подняться.

Откуда он взялся?! Почему счастье не может быть абсолютным? Обязательно кто-то должен испортить настроение!

Я недовольно скривилась.

— Нет, спасибо, сама справлюсь.

Пока Юрка помогал Кире встать, я отряхнулась и огляделась. Метрах в ста от нас выпускники разожгли большой костер и беззаботно предавались отдыху. Кто-то дурачился, играя в догонялки, кто-то сидел у огня, слушая игру гитариста, а кто-то, уединившись от других, обнимался со своей второй половинкой.

— Юра, давай позже? — пробурчала подруга.

— Что-то случилось? — я обернулась и посмотрела на них.

— Нет, теперь мы с Беловым друзья! — Власова взглянула на Юрку, ожидая подтверждения своим словам. Тот кивнул и по-щенячьи улыбнулся. Это показалось подозрительным.

— А друзья всегда помогают друг другу. Можно с тобой поговорить? — обратился Юрка ко мне.

— Ланочка, все, что было — прошло. Белов — хороший друг! Выслушай его, а потом сама будешь решать. Это про Азарова, — добавила Власова.

Странное предчувствие холодком пробежало по коже.

— Мне нисколько не интересно, что он думает об Алексе. Я не буду его обсуждать. Пойдем лучше к костру? — предложила я подруге и накинула капюшон.

— Лана, прошу, это важно, — Власова умоляюще смотрела в глаза.

Совершенно не хотелось слушать Белова, но Кира… Иногда надо идти на уступки, иначе можно потерять дружбу. Да и что Юрка может сказать об Алексе? Я и так знаю намного больше, чем они.

— Ладно, только без предисловий и выводов, понятно?

— Договорились, — выпалил он, — строго по существу.

— Тогда я вас оставлю. Морозова, с тобой все будет отлично! — Кира подмигнула и побежала к ребятам.

— Пройдемся? — Белов показал в сторону речки. — Или боишься, что съем тебя?

Не удостоив вниманием его шутку, я засунула ладони в карманы и пошла вперед.

— Милана, хочу заранее извиниться, если мои слова ранят или причинят боль, — начал он. — Все видят, как ты светишься от любви, но пока есть время, я обязан предостеречь.

— Помню, мы договаривались — без вступлений, — перебила я.

— Хорошо. Азаров рассказывал, кто он?

— Ну и?

— Значит, нет! Иначе тебя бы здесь не было. Я удивлен, что ты еще…

— Жива? — перебила я с иронией. — За дуру меня держишь?! Решил, будто поверю, что Алекс маньяк? — я обернулась и окатила Юрку ледяным взглядом.

— Ладно, начну с другого. Как думаешь, с чего это мы практически одновременно обратили на тебя внимание?

Волна тревоги снова эхом отозвалась внутри.

— Наверное, так звезды сошлись.

— Считаешь, мы случайно разыграли сцену ревности на Осеннем балу, и он совершенно неожиданно решил стать Дед Морозом?

Я молча шла вперед, обдумывая его слова.

— А может, и про Белоснежку случайность? Он уже сравнил тебя с Белоснежкой? — напомнил о себе Белов. — Нам было очень интересно узнать, кто первый скажет об этом. Неужели ты не поняла, что это подстава, игра, всего лишь спор? Признаю, я поступил неправильно! Поверь, когда слушал его рассказы о твоих доверчивых глазах, все эти ваши истории, жасминовое масло, ладони с бабочкой… Клянусь, мне очень хотелось врезать ему, но спор есть спор. Думаешь, приятно знать, что какой-то болван окрутил дочь директрисы и треплет об этом на каждом углу? Он даже смеялся над тем, что я не смог тебя поцеловать! Я… я должен доказать, что он не заслуживает тебя! Если скажешь или хотя бы намекнешь, я заставлю его извиниться. Милана, подожди!

Слова звучали, как пощечина. В один миг словно кто-то нажал выключатель и все погрузилось во тьму. Стало противно и стыдно. Откуда он узнал про Белоснежку? Про жасминовое масло, бабочку… Неужели это правда?

Мне захотелось расплакаться, убежать, но я молча шла и боялась остановиться. Мысли замерли. Стало очень холодно. Я шла, будто там, впереди, что-то спасет и, словно резиновым ластиком, сотрет из моей памяти Алекса, этот унизительный разговор с Беловым, а еще лучше — смоет меня с лица земли…

— Да остановись ты! — Юрка схватил меня за плечи и развернул к себе. — Милана, прости. Знай: когда ты успокоишься, мы будем рядом.

Я оттолкнула его. Желая отгородиться от этого ужаса, я отступила и процедила сквозь зубы:

— Заткнись и убирайся! Все убирайтесь! Ненавижу вас!

— Осторожно, ты идешь по тонкому льду!

В этот момент подо мной что-то затрещало, и земля начала уходить из-под ног. Я даже не успела сообразить, что происходит, когда меня поглотила водная стихия.

Беспорядочно цепляясь за края льдин, я пыталась найти твердую опору. Ужас и паника сдавили горло, не позволяя кричать. Желание исчезнуть, нахлынувшее пару минут назад, растворилось в атаке ужаса. В эту секунду мне безумно захотелось жить. Я жадно хватала воздух, барахталась, скользила онемевшими пальцами, обдирая их в кровь о ледяные края, но неистовое течение все глубже затягивало под лед. Дрожь, охватившая тело, сковала конечности и разум. Одежда обледенела. Неимоверным усилием я схватила последний глоток воздуха и медленно пошла ко дну. Постепенно страх и холод начали отступать. Белое солнце медленно удалялось, приобретая мутный оттенок. Я вспомнила мамины руки, папину улыбку, Катю. Повернув голову, я улыбнулась, заметив неизвестно откуда взявшуюся здесь голубую бабочку, которая порхала возле волос, и протянула к ней руку.

В ту же секунду кто-то нечеловечески сильный крепко схватил меня за капюшон и резко рванул вверх.

«Наверное, в рай», — подумала я и…

Глава 14

Монотонные гудки электрокардиографа привели в сознание. Раньше мне часто удавалось наблюдать за папой через окно реанимационной палаты. Мой отец был анестезиологом-реаниматологом. В детстве я любила показывать значимость его профессии: часто произносила это слово перед друзьями, выразительно и тщательно выговаривая каждую букву.

— Папа?

— Да, дорогая, проснулась? Как себя чувствуешь?

Я мысленно пробежалась по телу. Пошевелила пальцами рук, ног, попробовала сесть, но коварная игла капельницы сорвала попытку.

— Вроде нормально. Я давно здесь?

— Двое суток. Рассказывай, что помнишь.

— Гуляла по льду, — неуверенно начала я, вспоминая ужасный день на Унгари, — и случайно