Замечательный предел - Макс Фрай

Лейн, лето второго года Этера

Бар «Котята». «Котята»! – восхищённо повторял про себя Шала Хан, пробираясь по тёмному узкому переулку, безымянному, потому что он был просто сквозным проходом между участками, таких много в районе Сады. Название бара, где была назначена встреча, его очень смешило. Бар «Котята»! В старину так могли бы назвать портовый притон, чей хозяин ради поддержания с трудом заработанной дурной репутации время от времени запускает стаканом в докучливого клиента и грубо ругается на каком-нибудь потустороннем языке[14].

Напротив бара «Котята», – весело рассуждал Шала Хан, – должна быть молочная лавка «Старый алкаш», просто для равновесия. Или как у Грина – ресторан «Отвращение»[15]. Шикарное было бы место! Жалко, что мы даже в шутку не можем так заведения называть.

На этом месте Шала Хан остановился и огляделся по сторонам. Вокруг были только кусты и деревья, за ними – заборы и стены. Не похоже, что где-нибудь рядом находится бар. Пора признать, что он окончательно заблудился. Полный провал!

С одной стороны, это было довольно обидно: Шала Хан гордился, что знает Лейн, как родительскую квартиру, захотел бы, мог бы водить экскурсии по тайным его закоулкам и проходным дворам. Но в районе Сады эти знания бесполезны. Здесь даже местные теряются, оказавшись всего в десятке кварталов от дома. Совершенно обычное дело – заблудиться в Садах.

С другой стороны, отличное приключение – заблудиться в собственном городе до полной утраты представления, что здесь где. Шала Хан, будь его воля, всю ночь плутал бы, такие прогулки он обожал. Но в баре «Котята» его ждала Шоки Нава. Свинством было бы опоздать.

Поэтому Шала Хан сказал вслух:

– Я быстро найду бар «Котята».

Спасибо силе слова адрэле, через пять минут он уже был там. По дороге пришлось перелезть через два (невысоких, в Лейне других не ставят) забора, чтобы срезать путь по чужим дворам.

Снаружи бар казался обычным жилым двухэтажным домом, сложенным из пёстрых разнокалиберных кирпичей и крупных камней, на первый взгляд, хаотически, как придётся, но на самом деле в подобных строениях всё очень точно просчитано, выверен каждый миллиметр. В Садах таких домов много, они были в большой моде лет триста назад, когда район активно застраивался и засаживался под влиянием прогрессивной идеи философов-практиков Простой Новой школы, что у каждого горожанина, как у фермера, обязательно должен быть собственный сад.

В общем, бар отличался от соседних домов только вывеской, на которой была нарисована пара пушистых котиков с клыками как у вампиров из ТХ-19. В смысле, как их там изображают на рисунках и в кинофильмах, настоящих вампиров Шала Хан в ТХ-19 отродясь не встречал. В лапах у котиков были ножи для колки льда и бокалы, что логично – всё-таки бар.

Внутри бар «Котята» оказался уютнейшим местом – что-то вроде прабабушкиной гостиной, как Шала Хан её себе представлял: разномастные кресла с потёртой обивкой, удобные даже на вид, из аккуратных щелей в полу, специально проделанных комнатными садовниками, пробивались пряные травы, стены украшали репродукции из «Энциклопедии Потусторонних Чудовищ» и здоровенные фермерские топоры. Барная стойка выглядела грудой ящиков из-под фруктов и успешно создавала впечатление, будто конструкция вот-вот рухнет, хотя теоретически было понятно, что ящики надёжно закреплены. И потолок, конечно, обклеен мелкими зеркалами, по моде старых времён, когда каждый житель дальних окраин Лейна, где небо не зеркальное, как над центром, старался хотя бы в собственном доме компенсировать этот ущерб.

Народу в баре было не особенно много, но и не пусто, занята примерно треть столов. Шоки Нава сидела в дальнем углу у окна. Маленькая, смуглая, черноглазая, с крупным точёным носом и торчащими во все стороны завитками коротко стриженных тёмных волос, она была похожа на птицу. Шала Хан всегда при встрече с ней думал, что галка-оборотень в человеческом облике могла бы выглядеть как-нибудь так.

Увидев его, Шоки Нава просияла, вскочила, помахала рукой. Обняла, усадила, спросила:

– Ну что, всё-таки сам нашёл?

Шала Хан отрицательно помотал головой:

– Нет. Хотя очень старался. Вышел из дома часа на два раньше, все Сады вдоль и поперёк обошёл. Однако в финале всё равно пришлось помочь себе словом. А то ждала бы ты меня до утра.

– Да я бы сама не нашла, если бы не жила в двух кварталах отсюда, – призналась она. – Извини, что предложила здесь встретиться. Очень это место люблю.

– Так наоборот. Спасибо тебе за это. Вряд ли я бы сюда сам забрёл. И не узнал бы, что в Лейне в Садах есть бар «Котята». По-моему, очень смешно.

– Даже смешней, чем ты думаешь. Хозяйку бара зовут Ора Кана, мы с ней дружим ещё с детского сада; сами, конечно, не помним, но родители рассказывали, им пришлось договариваться забирать нас обеих по очереди, потому что при попытке нас разлучить мы начинали страшно орать. Ну ничего, поделили дежурства, потом им даже понравилось: то две дочки сразу, то как в прежние времена, ни одной. Мы так и выросли на два дома и в школу, конечно, тоже вместе пошли. И однажды на школьном празднике нам пришлось нарядиться котятами. Весь наш класс, по сценарию организаторов, должен был танцевать в костюмах котят. А мы с Орой Каной хотели одеться пиратами, как в нашей любимой приключенческой книжке. Мы теми пиратами грезили, мечтали в них превратиться, нам снились про это чудесные сны. А наяву ничего не вышло. Карнавал, а у нас костюмы котят. Но мы не сдались! Стащили на школьной кухне здоровенные хлебные ножи и стали с ними плясать перед всеми, грозно, как нам казалось, ругаясь непонятными словами из книжки: «Карамба! Зюйд-вест! Абордаж!» Сейчас понимаю, как взрослые волновались, что мы сами порежемся и, чего доброго, пораним кого-то ещё. Но они молодцы, даже виду не подали. Спокойно дали нам доплясать, аплодировали, как настоящим артистам, и только потом попросили отдать ножи поварам. С тех пор слово «котята» имеет для нас с Орой Каной особенный тайный смысл. Наши «котята» на самом деле пираты! Грозные и несгибаемые. Которые умеют настоять на своём и всех победить.

Шала Хан улыбнулся:

– Ну вы хулиганки.

– Ещё бы! Я этим танцем до сих пор немножко горжусь. Как почти настоящим подвигом. Поэтому Ора Кана