Перелетные дети - Ася Кравченко

– Что там такого в этом дворе? – спросил он снова через некоторое время.

Я ему все рассказал.

– Как хорошо. – Он грустно улыбался. – Тебя как зовут?

– Андрей.

– И меня, – обрадовался водитель.

Опять Вермишель оказались правы. Все мы тут Андреи. Кроме тех, кто Петя.

– Увидимся, тезка! – крикнул мне на прощание водитель.

А я подумал, что Сашу можно прокатить на троллейбусе без проводов. Пока у меня нет мопеда.

Дома мама бросилась ко мне и обняла. Я понял, что она здорово переволновалась.

– Где ты был? Господи, где ты был? – бормотала она, ощупывая меня, будто проверяя, все ли мои кости целы.

Я молчал как дурак.

– Звонили из школы. Сообщили, что ты пришел к третьему уроку, а потом ушел совсем.

– Я ушел, потому что мне сказали, чтобы я без родителей не возвращался. А ты в прошлый раз сказала, что в школу больше не пойдешь.

– То есть виновата я?

– Нет.

– Людмила Викторовна почему-то спросила, не приходила ли к нам в гости корова.

– И что ты ответила?

– «Конечно, приходила». Что я могла еще ответить?

У меня самая лучшая мама. Она всегда отвечает правильно.

– Почему с тобой все время случаются какие-то истории? – спросила мама.

Я задумался. И правда, почему?

– Наверное, истории должны с кем-то случаться, а никто не хочет.

Может, и правильно не хочет. Истории ведь бывают разные.

Я достал телефонный справочник. Нашел телефон больницы и стал туда названивать. И названивал, и названивал. И наконец кто-то взял трубку.

Я спросил про Мишу Зябликова (а сам подумал, вдруг он не Зябликов?).

Они долго что-то выясняли. А потом стали на меня кричать. Кто я? Откуда? Что это за Миша Зябликов? И сколько можно?

Я долго не мог понять, в чем дело. А потом понял, что, как только Мишеля перевязали, он из больницы исчез.

– Вот и хорошо! – сказал я и повесил трубку.

Я не люблю, когда на меня кричат.

Но телефон тут же зазвонил. Я не хотел брать трубку. Мне почему-то казалось, что если возьму, то на меня снова станут кричать.

Но потом все-таки взял.

– Андрей? Это Саша говорит.

В другой раз я бы обрадовался. А тогда почему-то совсем нет.

– Здравствуй, Саша, – ответил я.

– Слушай, я сейчас смотрю телевизор, и там тебя показывают у Кремлевской стены. Это правда ты?

– Нет, конечно!

– А-а-а! – протянула она. – Ну ладно, пока.

Мне показалось, что она разочарована.

Я подумал, что она, когда состарится, наверное, будет умирать не от любви ко мне, а от чего-нибудь другого. И мне стало обидно.

Я влез на подоконник и стал смотреть на море.

У меня ведь есть свое море.

По морю над городом бесшумно плыл огромный белый корабль. Он остановился над нашим двором, и белые матросы стали сбрасывать с корабля снег. Матросы работали бесшумно и легко, и снег падал огромными сугробами. Он засыпа́л двор, и улицу, и город. Деревья нервно выдергивали ветки из-под снега. Но матросы бросали снег снова и снова.

Они бы все равно улетели.

Потому что на деревьях спать уже холодно.

И потому что, наверное, их уже заждались в стране Там.