Знак Саламандры - Мария Камардина

макушке Гошку – тот поставил передние лапы к нему на колено и недоверчиво принюхивается к стакану. Странно, не замечала за ним раньше интереса к кофе. – А ты ей обо мне рассказывала, да? Она тоже очень рассердилась насчёт Ильиной и попыталась меня переубедить. У неё получилось.

Я закрываю ладонями горящее лицо. Ну, Георгий Иванович… Ну, мама!.. Где, спрашивается, конфиденциальность, тайна личной жизни и всё такое?! Ей звонит совершенно незнакомый мужик – а она берёт и всё обо мне выкладывает! А если бы это маньяк был?!

– С канцелярией я пообщался, – продолжает маньяк, и я едва удерживаюсь от стона. – Кратенько, без подробностей, но так, чтоб прониклись. А тут сейчас столкнулся с этими… Знаешь, еле сдержался, – в голосе его проскальзывают хищные нотки. – Девушек, конечно, не бьют, но, если б шеф не появился, Морозову бы я пластику носа обеспечил.

– Псих, – говорю я, не убирая ладоней от лица. – Там же камеры висят, запись ведётся…

И вообще никогда не понимала этой идеи – бить кому-то морду из-за девушки. Но мысль о том, что ради меня кто-то может кому-то врезать, отчего-то греет.

Псих фыркает, потом вздыхает.

– Кать. – Он осторожно тянет меня за запястье. Я выглядываю между пальцами – лицо у него серьёзное. – Ты мне нравишься. – Он кашляет, делает паузу, я не реагирую, и он продолжает: – Если всё дело в этом… Я не боюсь. И ты тоже не бойся, ничего со мной не случится.

Он говорит это так твёрдо, что мне вдруг хочется верить. В самом деле, ну чего я боюсь, а? У меня есть справка, и лекарства, и мне уже не пятнадцать лет, в конце концов, я взрослая женщина и могу себе позволить…

Много чего могу.

Сашка берёт меня за руку, смотрит в глаза. Улыбается, и мне вдруг становится тепло-тепло, и тоже хочется улыбаться и говорить какие-то глупости…

А потом Сашка снова кашляет.

Хлопает себя ладонью по груди, потом с недоумением эту самую ладонь рассматривает. Опять кашляет, хрипло, тяжело, втягивает воздух со странным сипящим звуком, и смотрит на меня, и хватается за горло, а потом тычет пальцем куда-то в сторону своего стола…

А потом он роняет стаканчик – и падает сам.

Глава 6. О стаканах, подозрениях и темноте

Он ведь только что обещал, что с ним ничего не случится. Ну вот как можно верить этим мужикам?!

Вскакиваю. Кресло по инерции откатывается назад, врезается в стену и возвращается, чуть не опрокинув меня обратно, едва успеваю схватиться за стол. Давай, девочка, соберись – он ведь говорил про аллергию, и про шприц говорил, знать бы где…

Сашка пытается приподняться, снова выразительно тычет пальцем. На боковом кармане его рюкзака вижу нашивку с красным крестом, молния заедает на середине, у меня дрожат руки, шеф выглядывает из кабинета – рявкаю насчёт скорой и всё-таки вытаскиваю кончиками пальцев шуршащий пакет. Шприц, второй, упаковка спиртовых салфеток, картонная карточка с номерами телефонов на одной стороне, а на другой…

Хорошо, что он умеет писать инструкции.

Хорошо, что я умею делать уколы.

Плюхаюсь на колени в лужу кофе. Рукав он уже закатал, остаётся оттащить за хвост тревожно чирикающего дракона и отогнать дурацкую мысль: «Слава богу, не надо снимать штаны!» Сашка морщится, когда я всаживаю иглу ему в плечо, лицо у него красное, из глаз текут слёзы, и мне жутко от звуков, с которыми он втягивает воздух. Но он дышит, всё ещё дышит и всё ещё в сознании…

Ну почему, почему я умею убивать магией, а не лечить?!

Я продолжаю сидеть на полу, сжимать его руку и вслушиваться в дыхание, пока меня не отодвигает врач из скорой. Шеф помогает подняться, и я заставляю себя слушать, что мне говорят. Да, я делала укол, вот по этой инструкции, вот эти препараты. Да, я доеду с ним до больницы. Да, я сообщу родным. Да, это моё животное, федеральным законом от такого-то числа с таким-то номером внесены поправки, позволяющие драконам-фамилиарам сопровождать хозяев в общественных местах, в том числе…

Мой механический монолог прерывает шеф, что-то говорит врачу на ухо, тот морщится, но кивает – сперва ему, потом мне. Сашку выносят из кабинета, я едва успеваю поменять туфли на сапоги и бегу следом, на ходу пытаясь надеть пуховик и не уронить ни сумку, ни рюкзак, ни Сашкину куртку. Гошка вцепился мне в плечи и нисколько не способствует процессу, но мне почему-то страшно оставлять его в кабинете.

Хорошо, что больница недалеко.

Хорошо, что в середине рабочего дня на дорогах не так много машин и те послушно уступают дорогу, стоит вякнуть сирене.

Двигатель гудит, ингалятор деловито жужжит, прозрачная маска закрывает Сашкино лицо, и я не слышу его дыхания, только кашель иногда. Ужасно хочется взять его за руку, но рядом сидит фельдшер, немолодая женщина в синей куртке. Она смотрит в окно, что-то мурлычет себе под нос и выглядит такой спокойной, что я тоже потихоньку успокаиваюсь, и Гошка перестаёт вздрагивать на каждый хрип.

В больнице Сашку тут же куда-то уволакивают. Документы он, к счастью, носит в рюкзаке, и мне всего-то нужно отдать их медсестре, а потом ещё надо позвонить его маме, и шефу тоже, а ещё…

Фельдшер берёт меня за руку, смотрит в глаза и сочувственно улыбается.

– Да откачают твоего парня, девонька, не бойся. И всё у вас будет хорошо, долго и счастливо, уж поверь, у меня на такие дела нюх.

Я начинаю возражать, что он вовсе не мой парень, мы просто вместе работаем, но она только качает головой и накрывает мою ладонь своей, и я умолкаю, чувствуя, как теплеют щёки, и внутри почему-то становится уютно.

Долго и счастливо.

Ну что ж, попробуем.

* * *

На работу я возвращаюсь только под конец дня. Сперва пришлось ждать Сашкиных родных, чтоб отдать вещи, потом снова ждать, – пока Сашкина мама брала штурмом приёмный покой и администрацию, чтоб выяснить, как там дела. Потом я хотела сбежать, но не успела, и пришлось выслушивать благодарности – если б я не сделала укол сразу, то проблем могло быть куда больше. А так полежит ещё несколько дней, и выпишут…

Шеф милостиво позволил мне не возвращаться, но мысль о том, что мне эти несколько дней работать за двоих, отрезвляет. Лучше немного напрячься сейчас, чем быть заваленной с головой в начале недели, и уж точно лучше возиться с охотничьими лицензиями, чем сидеть дома