Функция 2 - Виталий Сергеевич Останин

в своеобразный веер. От этого зрелища мне стало смешно, и я хихикнул. По-девчоночьи, довольно дурацким образом. Но настроение от этого, как ни странно, только улучшилось.

— И что с ним потом делать? Старичье спит и видит, как бы свое влияние расширить, а я тебе так скажу — хрень это!

— А что не хрень?

— Дарт просто бесится, что у них в клане три Дипломата, и он до старости на посылках будет. — Я даже не заметил, как к нашей беседе присоединился еще один человек. Чуть постарше Димы, парень лет шестнадцати. — Так что ему только и остается сидеть на веществах и на девок пялиться! Я Антон, кстати. Гольдман.

— Иван. Можно Лях. — Я протянул вновь прибывшему персонажу руку через стол. Заворожено глядя, как она удлиняется.

— Это из-за фамилии?

— Что? — Рука удлиняется из-за фамилии? С чего бы? — А, ну да! С детства прозвище. А чего он на них пялится? На девок? Не дают?

В голове мелькнула мысль, что было бы странно, кабы давали — пацан только-только в пубертат вошел. Не, ну вот по-честному — какой может быть секс в его возрасте? Смех один, а не секс!

Это умозаключение показалось очень смешным, и некоторое время я с удовольствием рассматривал его с разных сторон. Придя в итоге к выводу, что мысль достойна стать крылатой фразой и войти в какие-нибудь книжки с цитатами известных людей.

— Да кому они нужны, телки стельные! — Дарт отмахнулся, совершенно не обидевшись. — Напридумывали себе всякой фигни, обязательства перед кланами, до официального разрешения ни-ни! Ничего, без них обойдемся!

— Правою рукой? — хохотнул Антон.

— Девочки есть не только в кланах. Никаких вопросов, никаких последствий.

Гольдман картинно закатил глаза.

— Дарт, ты о чем-то еще можешь думать?

— Отвали!

— О чем секретничаете, мальчики?

Рядом с Димой уселась красотка. Я внутренне подобрался при виде прямых черных волос, кукольного личика, невинного взгляда и чертовски привлекательной груди под тонкой тканью футболки. И ведь ей наверняка есть восемнадцать! Пусть ей будет восемнадцать, пожалуйста!

Молодой при ее появлении сразу притих, видимо, боясь спугнуть момент — нечасто его тут такими знаками внимания баловали. Он, вероятно, и стал моим гидом, чтобы поймать отблеск славы таинственного Ликвидатора.

— Да-а-рт, познакомь со своим другом!

Голос у девушки был чарующим, словно звон сотканных из чистого солнечного света колокольчиков.

— Кать, тут все знают, кто он такой, чего ты дуру врубаешь⁈ — грубость Антона разрушила сказку, и я посмотрел на него неприязненно. Даже задумался о том, чтобы встать и поколотить наглеца. Нельзя же так с девушками! Тем более — с такими.

Но взгляд на Катю — волшебное имя! — заставил меня забыть об агрессии. Пусть их всех, смотрит-то она на меня! И как смотрит!

Я решил повторить трюк с растягивающейся рукой, но он почему-то не сработал. Пришлось встать и лезть через стол полностью. Слыша будто через толстый слой ваты:

— Лях, ты же коктейль первый раз попробовал?

Коктейль? Какой коктейль? Он что, пытается разговор в сторону увести? Я сейчас ему устрою такой коктейль — из крови с фаршем! Кровавое смузи! Мажор, мать его!

Стоя на столе, я вперил в него яростный взгляд, но Гольдман его словно не заметил. Сильно храбрый, да? А ты кто по типу, вообще⁈

— Кать, вали, — глядя мне прямо в глаза, произнес Антон. — Дарт, дебил, его «Ильмом» первый раз угостил. У него минут через десять такой стояк будет, что тебя все Воины в баре не спасут.

Девушка покраснела, побледнела и прыснула куда-то с невероятной скоростью. При этом — клянусь! — одарила напоследок таким обещающим взглядом, что я едва за ней не бросился. Но остановился, услышав, как Антон злым голосом выговаривает несовершеннолетнему Дипломату.

— Ты больной? У него же иммунитет еще не выработался! Дарт, ты реально клоун! Что нам с ним делать сейчас? Его сейчас на девок поведет, а он дикий совсем!

Сквозь глухое раздражение на Антона и печаль от ухода красавицы Катерины, пробилась еще одна эмоция — беспокойство. Что-то внутри меня стучалось и требовало внимания. Настойчиво так требовало.

Я сосредоточился на этом стуке и словно увидел себя со стороны. Стоящего ногами на столе, сжимающего и разжимающего кулаки, готового броситься на… Да все равно на кого, лишь бы у того была глотка, в которую можно вцепиться. И остатки здравого смысла, почти смытого коктейлем с наркотой, завопили одно — бежать! Бежать, пока то, что было намешано в бокале, не превратило меня в животное. В того самого зверя, который гадил в квартире и убивал людей только за то, что они перешли ему дорогу.

Видимо, взгляд у меня был страшный, потому что Антон на пару с Дартом подались назад, и старший новус прошептал:

— Ну вот, началось…

И я побежал. Рывок — и я стою у выхода, распахнув дверь в коридор. Еще одна вспышка — я уже в помещении задрипанного караоке-клуба. Недоуменный взгляд бармена отпечатался у меня на сетчатке, как мгновенная фотография, но я уже вылетел на улицу и припустил со всей возможной скоростью.

Ветер бил в лицо, глаза слезились, но я несся и несся, огибая внезапно возникающие деревья, которые какого-то лешего росли посреди тротуара, и уклоняясь от сигналящих машин. В голове билась только одна мысль… Даже не мысль — побуждение! Бежать! Бежать! Еще быстрее!

Сколько прошло времени — не знаю. Остановившись, чувствуя дикий голод, я обнаружил себя на набережной реки, глядящим на спокойно текущие волны. После чего на смену стучащему кровяному метроному стали возвращаться мысли.

Я же чуть не сорвался сейчас! Чуть не устроил кровавую баню в тайном баре новусов! Мля-я-я!

И тут же следом: это шутка такая — напоить новичка наркотой? Они охренели, что ли, мажоры эти? Нет, Антон вроде искренне перепугался. Но ты тоже хорош, Лях! Взять у незнакомого новуса неизвестного состава напиток! Хотелось понравиться местной молодежи? Олень северный!

После отстраненности Воина и холодного интереса Наставника хватило капли приязни, чтобы ты поплыл! Но они казались безопасными, совершенно безопасными! И что? Они новусы! Новый биологический вид, наследующий хомо сапинсам! Они не могут быть безопасны! Они же хищники!

Как и я, кстати. Как и я. Просто человеческого во мне осталось слишком много, вот я и тянусь к любому проявлению участия и простого внимания. А надо уже забывать об этом! Забыть, как и всю все свое прошлое существование до перерождения! Раз уж я новус, то и вести себя надо соответственно! Не уподобляться деткам, проводящим время в потягивании коктейлей! Делать себя!

Правда, что значит «делать себя» я представлял очень и очень приблизительно. Но зато после этой тренерской накачки мысли выстроились по ранжиру, и я стал уже куда менее эмоционально рассуждать о том, что произошло. И главное — почему?

Дано: Наставник отправляет меня к мажорам, те угощают коктейлем, от которого сносит крышу на почве секса. Человеческая часть моей сущности, к счастью, сумела справиться с гормональным взрывом у Охотника и не позволила случиться беде. Вопрос: знал ли Наставник, что такое возможно? Даже не обсуждаем — знал. Это я тут новичок, а он живет в Новосибе так давно, что мхом покрылся. Значит, знал. По меньшей мере, предполагал. И сознавал риск того, что я могу там сорваться и устроить черт знает что. Тогда второй вопрос к залу — зачем ему это?

Проверка? Демонстрация? Попытка убить? Не, последнее — полный бред, есть и более простые способы. Значит, проверка? Хотел понять, смогу ли я удержаться? Или все-таки демонстрация? Показ дикого Ликвидатора детишкам клана, чтобы они рассказали о происшествии родителям? Смысла в этом я не вижу, но это не значит, что его нет. Тут же кругом политика, у этих новусов.

Что делать сейчас? Наркота вроде из тела вышла, спасибо внезапному кросс-фиту. Идти домой и получать нагоняй от старших «родичей»? Или вернуться в клуб и извиниться? Поставить всем по пиву и поржать «над новичком»? Второй вариант предпочтительнее, свои косяки лучше разруливать по горячим следам. Так, гугл, куда меня занесло?

Когда через десять минут осторожного бега я приблизился к караоке-клубу «Ильм», и передо мной предстала выбитая дверь фальшивки. Сморщившись, наверняка моих рук дело, я шагнул внутрь, готовясь приносить извинения здешнему «вахтеру». Но обнаружил его, лежащего в луже крови. Живого, но отчего-то неспособного пошевелиться.

— Э, братан… — присев рядом, я до боли закусил нижнюю губу. Это же не я, точно не я! Такого не было, я бы запомнил!

— Там… Ваня… — хриплым шепотом произнес искалеченный