Воины света - Василий Анатольевич Криптонов

Глава 7

Пусть свершится то, что должно

— О, нет! — вместо того, чтобы отпустить Кристину, Алмазова только удобнее перехватила кинжал. — От того, что вы, господин Витман, устроили здесь засаду, не изменится ровным счётом ничего. Мне всего лишь придётся убить ещё вас и ваших подручных, сколько бы их тут не было. В том, что я в состоянии это сделать, сомнений, надеюсь, нет? Если хотите сохранить жизнь себе и дочери — не мешайте! — Алмазова повернулась ко мне. Повторила: — Адрес — где ты прячешь цесаревича! Говори!

— Я не знаю адреса.

Я быстро переглянулся с Витманом, он едва заметно кивнул. Пока всё шло по плану. Охота на живца удалась, мы вытащили Локонте туда, где его теоретически можно было нейтрализовать.

Предлагая Локонте вернуться тем порталом, которым в Изнанку пришли мы, я серьёзно рисковал. Если бы он вдруг согласился, это создало бы массу сложностей для Витмана — засады в том месте действительно не было, оттого я так легко и принёс клятву. Но в итоге, рискнув, оказался прав: Локонте мне не поверил. Мои уговоры, как я и рассчитывал, лишь убедили его в том, что этим порталом возвращаться нельзя. И Локонте выбрал путь, который привёл его в ловушку.

Теперь, для того, чтобы её захлопнуть, не хватало единственного действующего лица. И я тянул время, как мог — не понимая, почему это лицо не появляется на сцене.

— Цесаревич — в Чёрном городе, — сказал я. — Вам, полагаю, не хуже меня известно, как в этом районе обстоят дела с присвоением адресов.

— Значит, меня отведёшь туда ты, — Алмазова повернулась ко мне. И снова она смотрела так, будто не видела меня — поверх моей головы. — Право, мне всё это уже до смерти надоело! Ты — отведёшь — меня — к цесаревичу!

Голос Алмазовой вдруг изменился. Он зазвучал гулко, каждое слово как будто сопровождалось эхом. И с каждым словом в воздухе сгущалось что-то едва ли не материальное. Казалось, что сам воздух начал давить…

Я, холодея, понял, что происходит.

Ментальная блокада!

То заклинание, которым Локонте пытался подчинить меня в телефонной будке. Я узнал его. А через секунду поневоле шагнул вперёд.

Моё тело сделало это без участия головы — точно так же, как тогда, в будке, поднималась моя рука, державшая пистолет.

Кристина в руках Алмазовой обмякла. Повисла, будто кукла-марионетка, у которой оборвали нити. Витман побледнел и стиснул зубы — он, как и я, ещё пытался бороться. А Мишель повалился на пол. Глаза его закатились. Мишель был без сознания. Он и Кристина — самые слабые из нас. Их магия не могла противостоять заклинанию такой силы.

Моя магия, впрочем, тоже. Тогда, два месяца назад, я сумел не поддаться воздействию Ментальной блокады, вероятно, потому, что находился вдали от Локонте. А сейчас женщина, которая до сих пор была для меня лишь матерью Кристины, в отношении которой у меня не было и тени подозрений, стояла рядом со мной — буквально в двух шагах.

И я был не в силах сопротивляться могуществу этой женщины. Сделал ещё один шаг. А в следующий миг голова взорвалась болью.

— Ты отведёшь меня к великому князю, — я услышал это не ушами. Слова раздавались прямо у меня в голове. — Отведёшь — или попрощаешься с разумом навсегда!

Я промолчал. Тратить силы на ответ показалось глупым. Ответ был очевиден.

— Отведёшь! — взревела Алмазова.

Боль усилилась. Я понял, что ещё немного, и тоже потеряю сознание.

Это было бы, пожалуй, неплохо — если бы хоть кто-то мог дать гарантию, что очнусь не тупорылым овощем.

— Я вот-вот раздавлю твои жалкие мозги, — прошелестело у меня в ушах. — Почему ты сопротивляешься? Этот мальчишка тебе — никто! Уступи — и боль уйдёт. Уступи мне…

В этот раз я ответил. И даже слов не пожалел. Но, судя по возмущенному воплю, Локонте ждал не такого ответа. Боль усилилась — хотя до сих пор казалось, что уже некуда. В глазах у меня потемнело.

Я не сразу понял, что новый голос, прогремевший в комнате, действительно реален. Что это не отголосок моего перегретого, стараниями Локонте завязанного в узел восприятия.

— Прекратить! — услышал я.

Когда боль отпустила настолько, что смог сфокусировать взгляд, увидел изумительную картину.

Мария Петровна Алмазова и Император Всероссийский Александр Четвёртый Романов стояли друг напротив друга. Каждый из них держал перед собой личное оружие — светящуюся булаву.

Если оружие Локонте я уже видел в Изнанке, то дерущегося императора до сих пор наблюдать не приходилось.

Кристина лежала на полу — надобность в ней, как в заложнице, отпала, и её попросту отшвырнули в сторону. Напав, император тем самым заставил Алмазову отменить Ментальную блокаду. Сил на то, чтобы удерживать заклинание, одновременно сражаясь с самым могучим магом Империи, у неё не было.

Император, собственно, и был той самой недостающей фигурой, которую я ждал. Обсуждая планы, мы с Витманом не строили иллюзий относительно своих возможностей — понятно было, что даже объединенных усилий всей тайной канцелярии на то, чтобы справиться с Локонте, не хватит. И для того, чтобы ловушка захлопнулась, Витман должен был посвятить в наши планы императора.

— Если вы убьёте меня, Ваше Величество, ваш сын погибнет! — услышал я истеричный вопль Алмазовой. — Только я знаю, как спасти его от страшного недуга! Только я, я одна!

— Это ложь, Ваше Величество, — прохрипел я.

Голос у меня осип, а в горло словно песка насыпали. Слова выговаривались с трудом.

— Знаю.

Светящаяся булава императора скрестилась с булавой Алмазовой. Оружие засверкало, рассыпая искры.

— Я не стану тебя убивать, — донесся до меня холодный голос императора — наполненный еле сдерживаемой яростью. — Я просто высушу тебя! Выпью твою магию полностью. Я хочу, чтобы у тебя не осталось сил сопротивляться.

Алмазова издала отчаянный, протестующий вопль.

То, что произошло дальше, оказалось неожиданным. Хотя, казалось бы: сколько раз я уже сталкивался с этой магией! Сколько раз сам её применял…

Когда облик Алмазовой поплыл и начал размываться, я поначалу решил, что у меня не до конца восстановилось зрение после Ментальной блокады. И лишь потом понял, что зрение здесь не при чём.

Красивое, тонкое лицо Алмазовой на глазах превращалось в круглую лоснящуюся физиономию доктора Юнга.

— Как мы с вами и предполагали, Константин Александрович, — услышал я удовлетворенный голос Витмана. — Рад, что не ошиблись.

Витман тоже, как и я, успел оклематься и наблюдал за поединком.

— Хотите сказать — вы с самого начала знали, что это не Мария Петровна? — изумился я. — Вы, что же — сумели пробить маскировку⁈

— Разумеется, знал, — сухо отозвался Витман. — И маскировка тут не при чём. Даже Кристина, несмотря на свою юность и доверчивость, не поверила в то, что её мать способна на такое злодейство! А я знаю свою жену вот уже более тридцати лет. И я абсолютно уверен, что…

— Свою жену? — зачем-то брякнул я.

Витман смерил меня ледяным взглядом.

— Мы с Марией Петровной обвенчаны — если ваш вопрос заключается в этом. Неужели я позволил бы своему ребенку родиться вне брака? Просто мы никогда не афишировали этот факт, о нём не знает даже Её Величество. Вероятно, поэтому не знает и Локонте.

Такого я почему-то не ожидал.

— Но почему же тогда… — начал было.

Витман поморщился:

— Семейные ссоры, Константин Александрович — тонкая материя. Всяко бывает, поверьте. Мария Петровна — женщина импульсивная. Да и сам я, гхм… тоже не подарок. Но, как бы там ни было, мы с Марией Петровной бесконечно преданы друг другу. И моя супруга никогда не стала бы нести здесь ту чушь, которую нёс этот подонок! Я с самого начала ни секунды не сомневался, что перед нами — Юнг. А то, что он слеп, стало лишь дополнительным подтверждением.

Слеп! Ну, конечно. Вот что означает странный взгляд «Марии Петровны» — поверх наших голов.

Глаза Локонте уничтожили сущности в Изнанке. Мы с Кристиной видели, как из-под его шлема повалил дым. И потом, когда Юнг, якобы отдавший все силы цесаревичу, пришёл в себя на полу его спальни, он ничего не видел. Клавдия сказала тогда, что зрение восстановится. Но, судя по всему, оно так и не восстановилось.

— Точно, — пробормотал я. — Мы ведь с вами ещё и поэтому подозревали Юнга!

Взгляд фальшивого императора насторожил меня ещё в допросной. И когда он попался на простую уловку — не увидел, в котором из карманов,