О носах и замка́х - Владимир Торин

не позволяет им наброситься на этого толстого человека в темно-синей форме и высоком черном шлеме, иначе его глупым глазкам навыкате и красной одутловатой морде уж точно не поздоровилось бы. Они рассредоточились по креслам, диванчикам, оккупировали даже журнальный столик, подоконник и кресло-качалку у окна. Глядели на него, не моргая, шипели, рассерженно дергали хвостами.

- Часы только-только отбили пять вечера, и я собиралась пить чай,- сообщила старуха.

Констебль Бэнкс машинально записал в блокнот: «5 вечера, чай».

Морщась от стоявшей в квартирке вони кошачьей мочи, он мыслями был далеко-далеко отсюда, где-нибудь за стойкой паба «Колокол и Шар» или еще где-то, только не здесь. Старуху он практически не слушал. Ее затруднение казалось ему неинтересным и надуманным. Он всегда с предубеждением относился к сумасшедшим старухам, склонным впадать в детство, ведь как иначе назвать женщину, которой лет под пятьсот, но при этом она играет в куклы. Как будто одних котов ей мало.

К слову, это и стало причиной того, почему констебль сейчас здесь находился. Старуха утверждала, что одну из ее кукол похитили и что это жуткое злодеяние (или смехотворную бессмысленность, по мнению констебля) совершило какое-то непонятное существо. Мол, кто-то проник к ней в дом, стащил «ее новую любимицу» и был таков. Разумеется, констебль Бэнкс списал все это на старухин маразм, ее слепоту и переизбыток фантазии вперемешку с паранойей – ну кому в здравом уме могут понадобиться ее дурацкие куклы? Что это еще за существа, их ворующие? Что за бред!

- Я надеюсь, вы поймаете его. И вернете мне мою Миранду,- прошамкала старуха, и Бэнкс поморщился – как жаль, что он не может ответить кошатнице в присущей ему манере, то есть пожелать ей сломать ногу, споткнувшись о кого-то из ее питомцев. Сейчас он мог лишь кивнуть и глухо пробурчать себе под нос:

- Да, мэм. Конечно, мэм. Разберемся, мэм.

Старуха что-то запричитала, взволнованно заламывая руки.

Почувствовав шевеление внизу, констебль опустил взгляд.

У его ноги стоял худющий – видно ребра – черный кот. И вел он себя очень странно: его будто парализовало, но при этом он мелко-мелко трясся. Шерсть поднялась дыбом, хвост торчал кверху. Констебль Бэнкс испугался, что коту вздумалось потереться о его штанину – потом никак не отчистишься от шерсти, а это неприятность, – но когда он понял, что эта мерзкая тварь делает, ледяной ужас наполнил его всего. Коротенькие брызги с едва слышным шуршанием впились в его штанину, и он не выдержал. Булькнув что-то нечленораздельное, Бэнкс размахнулся ногой и как следует пнул кота башмаком. Тот с визгом взмыл в воздух и понесся в сторону кухни, оставляя за собой след из линялой шерсти и зловонных капель. Приземлился кот с диким грохотом и звоном бьющегося стекла.

Повезло, что старуха ничего не увидела и не услышала – она как раз отчитывала кого-то из полосатых родичей наказанного «злоумышленника» за то, что он, мол, шипит неверно – якобы фальшивит на полтона. Она была определенно, совершенно, исключительно спятившей.

Закончив выговор коту, старуха продолжила причитать о своей потере:

- Украли, бессердечные! А я ведь ее только-только купила! Моя тридцать пятая малышка! Ну, как же так!

- Вы видели, что это было за… гхм… существо?- Констебль попытался отряхнуть штанину, но это не особо помогло.- Может, это была одна из ваших этих…- он с ненавистью прорычал,- кошек?

- Что? Нет!- возмутилась женщина.- Как бы кошка смогла унести куклу?! Вы что, спятили?! Там, в Доме-с-синей-крышей, все такие болваны? Неужели констебли в Габене не знают, что куклы кошек не интересуют?! Так что это не была одна из моих кошечек!

В эти мгновения констебль Бэнкс почувствовал, как ярость переполняет его до краев и что он вот-вот не выдержит и поставит эту наглую, непочтительную старуху и ее дурацких котов на место. Но тут ему представилось багровеющее лицо сержанта Гоббина, и он заставил себя сдержаться. «Мне просто нужно поскорее отсюда убраться! Нужно поскорее все записать, наобещать ей всякого, чтобы она похвалила меня перед сержантом, и забыть все это, как страшный сон».

- Мэм, вы уверены, что она вообще пропала?- процедил констебль Бэнкс.- Может быть, она по-прежнему где-то здесь?

Это имело смысл, учитывая, какой бардак стоял в квартирке.

- Конечно, я уверена! Миранда – самая новая, самая пригожая из моих кукол! Я даже не успела ею как следует налюбоваться!

- Опишите, пожалуйста, приметы этой куклы.

- Прекрасная фарфоровая кожа, легкий румянец на щечках, длинные ресницы, пухлые алые губки и яркие глаза цвета сирени. На ней было пурпурное платье с кружевной оторочкой и золочеными пуговками. Ее зовут Миранда! Моя жизнь без нее не будет прежней. Это ужасно! Это так ужасно!

- Ну-ну, мэм,- безразлично утешил всплакнувшую старуху констебль Бэнкс.- Мы обязательно ее отыщем. А что касательно похитителя? Вы рассмотрели его?

- Это была какая-то… тень. Небольшая тень, шмыгнувшая под стеной. Сперва я подумала, что моя Миранда ожила, но тот, кто волочил ее, зацепился за порог и громко выругался. Моя Миранда – хорошо воспитанная кукла! У нее хорошие манеры! Она не способна произносить такие грязные непотребные слова!

- Тень? Ругающаяся тень? Хм.

Старуха гневно поглядела на полицейского, затрясла головой.

- Я вижу, вы мне не верите! Думаете, что я все выдумала! Но я видела то, что видела! Спросите у мистера Брури! Это точильщик ножей, он сидит со своим колесом у входа в наш подъезд. Слышите скрежет? Он должен был видеть, как этот коварный похититель утащил мою бедную Миранду!

- Что ж, мистер Брури, мэм. Все записал.

Констебль Бэнкс пообещал безутешной хозяйке отыскать злоумышленника и под мерзкое кошачье шипение покинул квартиру. Внизу на крохотном стульчике сидел точильщик, лицо которого было таким жеваным и щетинистым, что его самого было бы неплохо подточить. Точильный круг, установленный на трехколесной тележке, работал вовсю: пар поднимался из труб, котел бурлил, а колесо крутилось. Мерзкий скрежет разлетался по утреннему кварталу, но никто даже не думал высовываться из окон и ругаться: видимо, все уже привыкли. Искры летели колючими снопами в стороны из-под затачиваемых ножниц.

- Мистер Брури!- Констебль Бэнкс встал перед точильщиком, отбрасывая на него свою властную грушевидную тень, но тот, казалось, намеренно его игнорировал.

- Брури!- пророкотал полицейский.- Отставить точить ножницы, когда полиция обращается!

Точильщик поднял взгляд на констебля Бэнкса и убрал ножницы с круга.

- Эээ… чего вам заточить, господин полицейский?- Мистер Брури криво поглядел снизу вверх на Бэнкса из-под