Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

Рыдала. Полиция с ней говорила. О том, что он сам прыгнул, водитель сказал и свидетели. Я побежал к дедушке, но он отказался меня принять. И вообще весь день избегал. Деньги нужны были срочно! Вы же знаете, сколько стоит лечение в такой дорогой больнице! Я же говорю, колдун и одет хорошо. Куда бы его еще отвезли? А потом мать днем уже позвонила и рассказала, что отец наш дом проиграл. И кому – тоже рассказала, ей папины друзья позвонили. Или она им… неважно, – Матвей мотнул головой, и в его голосе появилась злость.

– Я понял, почему дед не хотел меня принимать. Он был зол на отца. Да и господин проректор, – он указал на Меньшова, – наверняка тоже денег у деда требовал, иначе зачем было выигрывать дом? Мать сказала, что отец калекой станет, а то и вообще овощем. Ну как можно было злиться настолько, чтобы не пожалеть собственного сына? А потом я подумал: а вдруг дед не знает? Ну, про то, что отец в больнице. Мать ему не звонила, это точно, она его жуть как боится… боялась. А Алексей Витальевич мог и не сказать… – Матвей замолчал.

– Я об этом узнал только вчера, – тихо проговорил Меньшов.

– Правда? – совершенно убитым голосом переспросил Матвей.

– Правда… – подтвердил старый колдун, – вы рассказывайте дальше, прошу вас.

– Да, хорошо, – Матвей уже вполне взял себя в руки, – в общем, я решил, что надо встретиться с дедушкой любой ценой. Он по ночам часто в библиотеку ходил, я подумал, что поймаю его по дороге и все расскажу. Ну не может же он быть совсем бессердечным! Но он оказался именно таким.

– Постой, – прервал его Аверин, расскажи подробно, что произошло возле библиотеки.

– Не возле. Там, дальше, у фонтана. Я вылез из корпуса через первый этаж, мы часто так делаем, там задвижка сломана… специально сломали. Ну и стал ждать. А он не идет и не идет. А мне очень было надо! В общем, я замерз, залез в каморку под фонтаном, там тепло, воду же подогревают. Думал, скрип колес его кресла услышу. Ну и задремал, наверное. А потом услышал шаги. Выглянул – а там дед идет, сам. Я удивился, но бросился к нему, схватил за рукав, но он даже шаг не замедлил. Тогда я начал ему рассказывать все. Что отец в больнице, что умирает, ну… понимаете. А он не повернулся даже. Только быстрее пошел. Руку свою вырвал и пошел дальше, представляете? На меня такая ярость напала, я его на месте убить хотел! Даже попытался оружие призвать… и не смог. У меня и так не особо получается, а тогда я вообще себя плохо контролировал… В общем, я развернулся и убежал к себе в комнату. Утром рассказал все Татьяне и Олегу… а тот сказал, что мой отец сам виноват и лучше бы он умер. Ведь мало того, что проиграл все, так и еще и повесил нам с матерью на шею калеку! Я взбесился и вызвал его на дуэль. А потом… потом я понял, что должен сделать.

– Убить?

– Да. Вы поймите: отец в больнице, калека! Если бы дед умер, можно было бы оспорить завещание. Обязательная доля… Я думаю, вы понимаете, что это.

Аверин отлично понимал, поэтому добавил:

– Если наследник нуждается в опеке или содержании, ему положена обязательная доля в наследстве, надеюсь, присутствующие об этом осведомлены?

– Я… не знала, – прошептала Наталья Андреевна, – я ничего не знала…

Лицо ее оставалось гладким и ненапряженным, но это была лишь чародейская личина. А пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла, побелели как снег.

Аверину было жаль старую чародейку, но дело следовало довести до конца.

– Хорошо, продолжайте, Матвей, – сказал он.

– В общем, я придумал план, чтобы все выглядело как несчастный случай. Я украл трех кроликов, чтобы вызвать подходящего дива, но мне повезло с первого же раза. У дива оказались не только крылья, но и очень ловкие лапы. И я ему поручил все подготовить. Ожидался экзамен на высшую категорию, об этом все знали. Ну и я решил, что, если на него… ну, на деда, грохнется плита, никто не удивится. И он уже старый, реакции у него не хватит, а Инесса будет на арене.

– И вы велели диву подпилить камень? – уточнил Аверин.

– Да, но все пошло вообще не по плану!

– И что же случилось?

– Я специально взял дежурство на этот день, поменялся легко. Кто захочет арену мыть? Там с утра, пока не натопят, холоднее, чем на улице. В верхней одежде работаем… Я прибрался в ложе, все вытер, чтобы никто моего дива не унюхал. Поставил кресло так, чтобы плита упала точно на голову. А потом… мне стало дико страшно… и жалко дедушку. И я подумал, что надо поговорить с ним еще раз. Он был зол на отца, да я и сам был зол, вот, даже лучшего друга на дуэль вызвал… В общем, я решил его дождаться и еще раз попытаться поговорить. Я спрятался в ложе и ждал, когда начнется бой, чтобы меня не выставили оттуда. И только тогда вышел. Дедушка не был ни судьей, ни проверяющим, присутствовал только потому, что без ректора экзамен недействителен, ничто не мешало ему меня выслушать. Но он не стал слушать, а сразу сказал: «Я знаю, зачем ты пришел. Но если я от тебя услышу еще хоть слово про этого выродка, то перестану за тебя платить». И в этот момент упал камень. Но пролетел мимо, потому что деда привезли в его кресле. Тогда я схватил камень и ударил его по голове. Глаза Матвея расширились, как будто он видел перед своим внутренним взором эту картину. Он добавил: – Дед встал на ноги, и с его колен упал мешочек. От страха я его схватил и бросился бежать: я понимал, что Инесса сожрет меня на месте. Но этого почему-то не произошло. Я выбежал на улицу, сел на лавочку возле арены и стал ждать, когда меня арестуют. Мне было уже все равно.

– А перчатки? – поинтересовался Меньшов.

Матвей издал короткий смешок.

– Перчатки… Из-за них все и вышло, понимаете? Я увидел, как вы выбежали на улицу, но побежали не ко мне, а в сторону главного корпуса, а все остальные экзаменаторы столпились у выходов. Тогда я понял: что-то не так. А у меня в руках был тот самый мешочек, я открыл, а в нем – серебряная шкатулка. Внутри оказался талисман подчинения наставницы Инессы, я его сразу узнал. И меня как громом ударило: все бегают, потому что из-за крови наставница Инесса сожрала деда и освободилась! Я случайно выпустил чудовищно страшного демона! И теперь меня точно казнят, скормят диву… У меня затряслись руки, я схватился одной за другую и тут увидел, что после уборки забыл снять резиновые перчатки. И тут меня как нечистый попутал. Я придумал, как смогу спастись и вернуть свой дом! Если обвинить вас, Алексей Витальевич, все проблемы решатся разом! Я вас ненавидел, а тут такой шанс…

Я вернулся в комнату и спрятал шкатулку в шкафу. У меня там тайник, в коробке. Перчатки выкинул в речку. А потом… все пошло наперекосяк… – пробормотал он, и на его лице появилось растерянное и совершенно детское выражение. – Сначала я рассказал полиции, будто бы видел, как человек в белых перчатках выбегал с черного хода, но потом понял, что сморозил глупость. А еще, к моему ужасу, приехал сам граф Аверин. А его на мякине точно не проведешь. Надо было придумать план. И я подкараулил вас, – он посмотрел на Аверина, – и попытался намекнуть, что мне угрожают и что делает это Алексей Витальевич. Но он был рядом, а наставница Диана… она так себя вела, будто уже меня раскусила. Я очень перепугался! Когда она меня повела в комнату, я подумал, что она сейчас зайдет и найдет талисман! И мне точно конец. Но она не зашла, сказала, что принесет чай и… в общем, я бросился к шкафу, талисман надо было срочно куда-то деть, да хоть в окно выкинуть. Достал коробку, но талисмана там не оказалось!