Личный демон для Мин Джихо - Эмма Рид Джонсон

рядом находилось еще несколько заведений, где цены были ниже, качество лучше, а в некоторых еще и нормальный алкоголь подавали, не то что у нас – какие-то вина, которые я бы ни в жизнь не купил.

За последние месяцев пять план мы выполнили всего раз. Такой себе результат, но меня он волновал мало. Премии за это были копеечные, раза в два меньше, чем сегодняшний спонтанный чай от Ёнхёна. Так что и смысла стараться я не видел. Мне нравились спокойные вечера, когда не нужно никого обслуживать.

Всю оставшуюся смену проводили в привычном темпе. После сплетен за чашкой чего-то вкусного принялись заниматься каждый своим делом. Я перетащил всю чистую посуду, освободил самые большие гастры и отнес их Дауль. Вымыл микроволновки, освободил холодильник для персонала. Даже удосужился пополнить одноразовые контейнеры, а то утренники иногда жаловались на их отсутствие. Часов в девять вечера списал остатки супа на глаз и оттащил кастрюлю тоже на мойку. Перетащил обратно большие гастры, которые уже вымыли. Попутно обслуживал редких гостей.

У Хаюн дел было тоже невпроворот: убрать всю выпечку с «хлебки» в корзинку, вымыть саму «хлебку», предварительно разобрав ее и после собрав обратно. Нарезать новый пергамент, пересчитать кассу, поставить хотя бы одну кофемашину на промывку, чтобы потом не тратить на это время. Написать список «списанки» – мне тоже пришлось повозиться с накладными, но в целом я был достаточно подкован, чтобы определять все так, без бумажек.

Эта рутина была нашим постоянным ритуалом.

Часам к десяти я вытащил паллеты[21] из подсобки, но оставил их на линии. Так, что они перекрывали небольшой вход между линией и залом. Как бы не мешали гостям, но и мне не пришлось бы потом их тащить через половину кафе.

– Какие тортики сегодня списываются, Хаюн-хан? – Дауль кружила между витринами, высматривая самое вкусное. Она приобняла Хаюн за плечи. – Этот будет?

Она ткнула пальцем в свой любимый шоколадный торт. Как по мне, он был слишком сухим и необоснованно дорогим – за счет своего веса. Единственное вкусное в нем – это свежие ягоды сверху. Я постоянно таскал клубнику или голубику, если он списывался.

– Нет, Дауль, все, иди давай. – Хаюн отмахнулась от нее. – Нам работать надо.

– Тц. – Та пригрозила ей пальцем, а потом ущипнула за задницу.

– Да, Дауль! – воскликнула Хаюн, отпрыгивая в сторону.

– Ла-а-а-адно. – Дауль чуть повисла на ее плече, но довольно быстро отпрянула и пошла заваривать себе чай, напевая под нос какую-то песню. – Я же шучу, Хаюн-хан.

Время стремительно близилось к закрытию. За огромными окнами в пол уже давно смерклось. Чеболь все еще тихонько сидел в дальнем уголке и не отсвечивал. Выругавшись себе под нос, я принялся списывать еду чуть раньше положенного: просто хотелось поскорее уйти домой.

Вся списанная еда должна идти в холодильник персонала, кроме десертов. Их только в мусорку – политика компании. Нам троим (да и всем вечерникам в целом) плевать было на правила компании. Мы давно нашли слепую зону между холодильником и раковиной на линии, куда заранее притащили одноразовые контейнеры. Хаюн, списывая десерты, оттаскивала их к раковине. Дауль загораживала от одной из камер, а я, сидя на корточках, распределял еду между нами и собирал контейнеры в пакеты.

– Мне вот этих побольше. – Дауль тыкала в черничный чизкейк. – Он вкусный же, Джихо?

– Не знаю, я не люблю чернику…

– Эй, не забудь положить мне парочку моти с клубникой, еще карамельный рулет, два тирамису и сэндвич с лососем… а по обычной еде у тебя там что? – встряла Хаюн, подбегая ко мне и разглядывая, что вообще можно стащить.

– Подожди. – Я не успевал складывать все, что она просила. Работал небрежно, беря десерты руками. Времени все равно было немного. – Еще что-нибудь?

– Да, закинь еще два банановых молока.

– Положил.

– Канпунги[22] списываются? – Хаюн стянула с лица маску и закусила нижнюю губу.

– Только одна порция, и ее заберу я. – Пришлось пожать плечами. – Раз ты забираешь сэндвич с лососем.

– Ладно. – Она ушла куда-то к кассе, чтобы доделать все дела.

Мы с Дауль справедливо разделили оставшиеся десерты, где она забрала, наверно, процентов семьдесят от общего остатка. Кинул в свой пакет еще пару миндальных круассанов, те самые канпунги, в которые я насыпал немного токпокки, и пару кругляшей кимпаба. Дауль же, как обычно, собрала просто нереальных размеров пакет, из которого торчал батон. Открыла пустой мусорный мешок, а я аккуратно поставил в него все наши пакеты, завязанные на узел. Таким образом мы могли незаметно выносить еду и разбирали ее уже на улице после окончательного закрытия.

– Все, пошла я. – Дауль взяла в одну руку пакет с едой, в другую – мусорный пакет из бака рядом и пошла к мойке. – Джихо, Хаюн-хан, давайте поторапливайтесь.

– Да иди уже, – хмуро ответила ей Хаюн. Ее всегда бесило, что Дауль нас подгоняла с грязной посудой. – Эй, а ты? – повернулась она к Ёнхёну. – Долго еще будешь сидеть? Мы закрываемся.

– Как невежливо, – хрипло ответил ей он. – Можно же посидеть у вас до приезда такси?

– Хорошо. – Отрезала Хаюн и, взвалив на себя сразу несколько керамических подставок для десертов, понесла их на мойку.

Я сложил еду для персонала, замотал витрину. Дауль везла огромный контейнер для мусора на улицу, скрываясь где-то в черноте ночи. Пока оттирал поверхность витрины от капель соусов и другой грязи, проглядел, кто зашел в кафе. Сперва подумал, что Дауль справилась супербыстро, но, подняв голову, увидел перед собой двоих.

Один был каким-то старым, немного серым и невероятно толстым. Его живот выглядел до того круглым, что создавалось ощущение, будто он проглотил воздушный шар или арбуз. Его товарищ же, напротив, был тощим, как палка. Лицо его скрывалось в тени капюшона, руки – в карманах толстовки.

– Мы закрыты. – Я не скрывал своего отвращения и негодования.

– Продайте мне пирожное.

– Мы закрыты, – повторил я, глядя на то, как этот самый толстяк лениво прохаживается вдоль витрины.

Хаюн выглянула из-за стены, что была между кассой и моей линией. На ее лице отразились недоумение и липкий страх – иногда к нам действительно захаживали неадекватные. Эти двое не первые, но каждый раз надеешься, что последние.

Сом И оказался поодаль от нее. Он качал своей рогатой головой, но что это означало, я не знал.

– Вам нужно удалиться, иначе мы вызовем полицию, – не унимался я, сжимая в руке грязную тряпку. Так и хотелось кинуть ее им в лицо.

– Я сказал, что хочу пирожное. – Толстяк пошел ближе к кассе. Я не сдвинулся