Чудо ты мое, зеленоглазое - Алексей Николаевич Котов

Ознакомительный фрагмент

мне страх. Пустоту он любит и ведет себя в ней не иначе как по-хозяйски…

Витька скомкал сигарету, встал и подошел к окну. Скрипнула форточка. Подставив лицо потоку прохладного и свежего воздуха, Витька глубоко и шумно вздохнул.

Пауза была длинной и тяжелой.

– Давай спать ложиться, – глухо попросил Петрович. – Пора уже…

В спальне Витька, не раздеваясь, упал лицом в подушку. Сон не пришел ни через пять минут, ни через десять, ни через полчаса. Было слышно, как за дверью ворочается на диване Петрович.

Витька лег на спину и посмотрел в потолок. На белом скользили неясные, ночные тени. Витька закрыл глаза и громко сказал:

– Черт!..

– Ты что ругаешься? – окликнул Витьку Петрович.

– Злюсь.

– Дурак. Спи лучше.

– Не могу!.. – Витька открыл глаза и снова посмотрел на белый потолок. Игра теней чем-то напоминала ночную, снежную пургу.

Читать свои стихи Витька начал как всегда неожиданно, в том числе и для самого себя:

За что дана нам яростная грусть

О том, что есть жар-птица за морями?

Я в сани белые сажусь

Занузданные пьяными чертями.

Увидеть раз

И умереть – не грех,

Что может быть безудержней охоты?

И я лечу под сумасшедший смех,

Под неумолчный, чертенячий хохот.

Прости жена,

Прости, что я не смог

В который раз сдержать своей печали,

За то, что на иконе плачет Бог,

За то, что снова сел я в эти сани.

Прости мне мама то, что я седой,

Почти как ты

И в снежной круговерти,

Лечу как в бездну за своей мечтой

Навстречу то ли счастью,

То ли смерти…

Земля дрожит и на дыбы встает,

В лицо то снег, то шерсть с чертей клоками,

Под плетью извернулся левый черт

И вырвал вожжи желтыми зубами.

Теперь мне вожжи – мой нательный крест,

Шнурок суровый сердце рвет на части

Да судоржный, крестоподобный жест

Кривит ухмылкой хрипнущие пасти.

Ты – поле русское!..

Мне слышится набат,

Гул конницы, звон сумасшедшей схватки…

Смотри!..

За брата умирает брат

И рубятся друг с другом братья.

Спаси и сохрани…

Согрей!.. Согрей, смерть, путника в безмерной этой дали,

Как ты когда-то русские полки

Здесь русской кровью щедро согревала…

Голос племянника трагически дрогнул.

«Придумает же!.. – улыбаясь, подумал про себя старик. – И главное, сам-то переживает… Чудно, одним словом».

Прости мне Бог…

Мне водка горло жжет,

А сердце рвет безудержность печали:

Слабеет тот, что справа черт,

А два других вдруг сразу захромали…

И оборвался вдруг чертячий хрип и вой,

Как скошенные – разом – пали черти,

Какая еще бездна предо мной!..

Но стали сани тихим шагом смерти.

Один…

Один!

Какая тишина,

И мертвый скрип и скрежет под ногами…

Мне холодно…

Мне холодно!

И я,

Я плачу над подохшими чертями.

Где ты жар-птица?

Что ты и зачем

Зовешь меня?

Из этой снежной дали

Мне не уйти.

Ведь нет таких коней,

Что б до тебя хоть раз, но долетали.

Иду домой…

Что б было веселей

Поет пурга мне в снежной круговерти.

Да ну их к бесу, этих жар-курей,

Мне просто жаль, что сдохли мои черти…

Петрович шумно вздохнул.

– Все-таки и на самом деле чудной ты, Витька. Трудно тебя понять.

Витька улыбнулся.

– А зачем меня понимать? Не надо меня понимать.

– Это почему?

– А потому что, дядь Коль, так жить интереснее.

Глава четвертая

Витька разбудил Петровича глубокой ночью. Его глаза радостно блестели.

– Дядь Коль, я нашел!

Петрович посмотрел на часы. Стрелки показывали половину второго.

– Что нашел? – нехотя спросил старик.

– Выход, – не в силах справиться с охватившим его возбуждением Витька встал и принялся расхаживать по комнате. – Ты в деревню переехать хочешь? Что ж, можно. Только для этого деньги нужны и не малые. А за твою халупу много не выручишь. У нас, в деревне, хороший дом как минимум вдвое дороже стоит. Потому что шоссе – до центрального городского рынка и езды всего двадцать километров со всеми извилинами. Кстати, есть у меня на примете один приличный домик: газ, вода, телефон и огород полгектара. Даже две коровы есть. Заберем Светку с детьми и айда к нам! Я ей и мужа у нас подыщу.

– Тоже на примете есть?

– Есть. Хороший мужик, мы с ним вместе в Афгане воевали. Только он без одной ноги, правда…

– Голова-то хоть цела?

Витька поморщился.

– Дядь Коль, ты пойми, тебе на переезд деньги нужны. Валюта! Примерно тысяч двадцать-тридцать. А лучше сорок.

– Ладно, завтра заработаем, – Петрович взбил кулаком подушку и, уткнувшись в нее лицом, пробормотал: – Господи, прости ты этого дурака!

– Дядь Коль, я знаю где взять эти деньги, – твердо сказал Витька.

– Отстань, алкоголик. Когда-нибудь ты точно допьешься до белой горячки! – повысил голос старик.

– Дядь Коль…

– Ну?

– Может выслушаешь меня, а?

– Да, тьфу ты!.. – взорвался старик. – Ты, Витька, то на чертях к Богу едешь, то валюту какую-то по ночам разыскиваешь. Никакого покоя от тебя нет.

Но отстать от Витьки было не просто. В конце концов, устав перепираться с племянником, Петрович согласился его выслушать. Старик лег на спину, положил руки за голову и принялся рассматривать стоящий напротив шкаф.

Витька потер ладони.

– Так-с, значит… В чем самая главная проблема, дядь Коль? – начал он. – Самое главное нужно определить, что мы можем сделать, а за что нам не стоит браться. Мы не «новые русские» и из воздуха деньги делать не умеем. Нам нужен реальный бизнес. Понимаешь? Свой бизнес. Это сейчас уже можно.

– А какой бизнес, кролики, что ли?.. Так они не из золота.

– Нет, не кролики, – Витька выдержал довольно выразительную паузу. – Кошки, дядь Коль. Твои черные зеленоглазые кошки. В сущности они – пока еще не проконвертированная валюта.

Старик встал, подошел к столу и налил стакан водки. Вернувшись, он протянул его племяннику.

– На, пей, балбес, и ложись спать.

Витька отставил стакан в сторону.

– Дядь Коль, ведь все соседи твоих кошек какими-то необычными считают. За ними даже очередь стоит.

– Ну?

– Что ну? Вот и будем их продавать.

– За три копейки? Позора больше будет.

– Правильно, но это если вести дело без размаха, – Витька подмигнул старику. – Любой бизнес, дядь Коль, имеет идиотский вид до тех пор, пока он не начинает приносить солидные доходы.

– Нет, Витьк, ты все-таки балда. Шалопай, одним словом…

Витька громко рассмеялся.

– Да не балда я, дядь Коль, и тем более шалопай! Я хорошо знаю, что сейчас у нас в стране есть очень много богатых людей. А им есть что терять кроме золотых цепей.