Либелломания: Зимара - Н. Мар

ты меня сейчас, что же делать дальше, Кайнорт стоял бы насмерть против войны. За любые другие способы.

— С чего ты это взяла?

— Я взяла… — я показала ему алмаз с капелькой крови в центре, — … взяла это с того, что Кайнорт Бритц погиб на Зимаре за то, чтобы у меня дома больше не было войн. И если уж на то пошло, Альда Хокс, стерва и гадина, отрезала голову тому, кого любила, только чтобы новые захватчики не вернули здесь рабство. И тебе лучше не слышать всего, что теперь знаю об эзерах я. Узнаешь сам.

Взгляд Волкаша упал на туфли в другой моей руке. Непарные. Я знала, он не забыл, у кого видел нечто подобное. С видимой надеждой на отказ он всё-таки спросил:

— Ты придёшь в октанон?

— Нет. Я и так знаю, чего хотят люди, Волкаш. Я одна из вас.

— И чего же? Смелее, ты ведь семь лет жила среди тех и других.

Я обвела тёмные пашни вокруг отшельфа:

— Одни хотят собрать урожай. Другие — стать людьми.

И отправилась дальше своей дорогой.

* * *

На душистом берегу отшельфа мне и правда полегчало. Смерть Верманда и режущий лабораторный свет отступили на задний план. Но, прежде чем вернуться на виллу «Мелисса», откуда Миаш и Юфи засыпали меня голографиями зверья на фоне хмурого Нулиса, я планировала ещё один разговор. Вечером накануне отъезда я спустилась в Пропащий овраг. В кромешной тьме той густоты, какая бывает только за городом. Собеседник просил не зажигать сателлюкса.

Крадучись, как воришка, он тёмной пиявкой затёк в овраг и примял люминоку. Вспышные почки на ней только набухали, и люминока ещё не светила в полную силу, но чуть заметно флюоресцировала.

— Бубонна передала, что ты ждёшь меня здесь, — сказал Джио. — Чего хочешь?

— Я знаю способ вернуть то, что ты окуриваешь и заливаешь спиртом.

— Диастимагию?

— Не совсем, — я покачала головой, хоть и знала, что подслеповатый от наркотиков Джио этого не видел. — Её побочный эффект.

Бессмертие. Семь лет он страдал не от потери магии бумеранга, а от того, что стал вдруг как все, и что смерть обернулась тем, что обязательно случится, а не просто случается. Нулис говорил, что средняя продолжительность жизни эзеров составляла двести тридцать лет, так вот из-за небрежности и риска жизнь бессмертных шчеров была ещё короче. Короче даже, чем у обычных людей. Но они это игнорировали, потому что только самообман сильнее статистики.

— Какова твоя цена?

— Отшельф Златопрядный. Уступи октанон магнума Волкашу.

— Ты рехнулась.

Плащ Джио шаркнул по моим ногам. Магнум круто развернулся, чтобы уйти. Я услышала его жалобную одышку на склоне Пропащего оврага.

— И сколько же проголосовало за войну на сегодняшнем форуме? — крикнула я ему вслед. — Кроме тебя.

— Ещё семьдесят тысяч по всей Урьюи!

Огрызнувшись, он скатился назад и перепачкал волосы в глине. Я достаточно привыкла к темноте, чтобы разобрать, насколько ему было обидно и больно. И всё-таки — цитируя Волкаша — я пришла помочь, а не сровнять с землёй. И поддержала его за исхудавший локоть.

— Семьдесят тысяч человек за то, чтобы по осени собирать армию, — сказала я, — против семидесяти миллионов за то, чтобы собирать урожай. Ты хочешь войны, потому что тогда разруху в Златопрядном перестанут сваливать на тебя.

— Но отдать мой отшельф сорокалетнему щенку? А может, уж сразу тебе?

— Волкаш мог бы отнять его силой. Подожди ещё, доброжелатели доложат, как ты всем здесь осточертел, Джио. И все здесь тебе осточертели. Но ты упираешься, потому что больше деваться некуда. Клещ он и есть клещ. А с каждым годом цепь, на которую ты себя посадил, всё короче.

— О каком способе вернуть бессмертие идёт речь? — прервал магнум, вырвав локоть из моих пальцев. — Это невозможно. Ты врёшь, Эмбер Лау, врёшь, как дышишь.

— Уж ловчее, чем ты сам себе, тебе никто не соврёт… Послушай, на Острове-с-Приветом есть община. А у меня — пилот, который доставит тебя туда. На острове никто не умирает, даже если бы захотел. Вот и живи там, пока не потухнут звёзды. С пилотом я уже договорилась. И, Джио, я имею в виду истинное бессмертие, которое видела своими глазами.

— Подробнее.

Наутро магнума след простыл. Только я и Волкаш знали, что Джио с Бубонной на рассвете отправились в Эксиполь для пересадки на тарталёт к острову. Бубонна взялась проводить отца, но совсем не потому, что вдруг прониклась дочерними чувствами (клык бы дала, они цапались всю дорогу). А потому что за штурвалом сидел Нахель Пшолл. Ума не могла приложить, как этих двоих свело вместе, и уж тем более — что удерживало. Но Бубонна очаровала даже Чивойта и недавно развесила по отшельфу объявления о продаже бранианских котят безоаровой породы. Кого обрюхатил рогатый засранец, лично для меня осталось загадкой.

Перед самым отъездом я сидела на берегу океана. Смотрела, как волны щекочут стальные облака, которые принесли оттепель, а те пробуют воду и подрагивают.

— Ты не простудишься?

Злайя присела рядом на песок, подложив под себя шарф. Вопрос для меня, вернувшейся с Зимары, был риторический. По пляжу расплескался лиловый туман. Я сидела будто в блюдце чая из позабудок. Злайя долго смотрела со мной на волны, а потом долго на меня:

— Скучаешь по нему.

— Разве только на вдохе. На выдохе отпускает, — отшутилась я. — Мой психиатр говорит…

— Ого.

— Нулис настоял. Так вот, доктор Шпай говорит, что всё вот это время, пока алмазы ждут своего часа, дано мне для того, чтобы разобраться в себе. Понять, любовь это или мания. Ты знаешь, а ведь я не впервые об этом задумалась. Но раз доктор прописал — я подумала ещё раз. И ещё. И да, любовь. И нет, я не помешалась. Злайя, вот смотрю я на океан, на город с иммерсивными узорами, на самый прекрасный отшельф, и замечаю, что в поле зрения, на кончиках рецепторов, постоянно чего-то не хватает. Мир с прошлой осени будто не… не загружается полностью. Блёклые цвета, белые пятна, тусклые запахи. И совсем нет серого.

— Нет серого? — переспросила Злайя, кутаясь в пальто.

— Вместе с Каем пропали тени. Впрочем, если заставлю себя, то увижу… Но в целом… мир потерял объём. Конечно, когда-нибудь мозг, защищаясь от меня,