Как поймать монстра. Круг первый - Арина Цимеринг

– О! – обрадовался он. – Привет. Я как раз думал набрать воды. Не поможете?

– Я… – Норман удивленно повернулся в сторону маленького колодца, скрытого между рябин. Они всегда набирали воду здесь, но Брадан показывал куда-то в сторону улицы. – Да, конечно.

Шли в молчании. Дорога между домами пустовала: на свежем снегу следов почти не было; и Норман, рассматривая улицу, которая теперь выглядела печально заброшенной, удивлялся. Ему казалось, что в первый день народа на улицах гуляло куда больше. Не могло же появление чужаков настолько всех спугнуть?

Может быть, Кэл прав. Может быть, это не просто стиль жизни амишей и с ними, с этой деревней что-то действительно не так.

Впрочем, когда они вышли на площадь к колодцу, гремя ведрами на всю округу, пара человек в призрачной деревне все-таки нашлась.

– Норман, Брадан, – обрадованно помахала им Кейтлин, стоя на крыльце дома Йена. – Добрый день!

Рядом с ней на ступенях сидела и Эмер. Норман, только улыбнувшийся и поднявший в приветствии руку, тут же замешкался.

Девочка снова рисовала. Кукла лежала рядом, на ступеньках, рядом со стопкой листов. На Эмер было то же платье, что и в прошлые их встречи, и, наверное, оно уместно для осенней погоды, но ведь выпал снег. Почему она без шапки? А куртка?

Впрочем, Кейтлин довольно быстро забрала ее внутрь, подобрав куклу и рисунки. Они скрылись в глубине дома Йена, и только загоревшийся за окнами свет немного успокоил неясное сомнение, зародившееся в Нормане.

– Кейтлин – очень приятная девушка, – заметил он, когда они направились к колодцу. – Вы дружите?

У Брадана начали наливаться румянцем оттопыренные уши. Он пробормотал что-то согласное, и Норман, удержав улыбку, не стал бы его расспрашивать, будь это праздная прогулка. Но это была отнюдь не она.

– Она все время с Эмер, где бы я их ни увидел, – беспечно сказал он, помогая Брадану размотать крюк с колодезного барабана. – А девочка никогда не разговаривает…

Впрочем, закинутая удочка не нашла цели: Брадан закрутил барабан и цепь с неприятным грохочущим звуком начала разматываться, отправляя ведро в колодезную темноту.

– Вы скрылись сегодня, – неразборчиво сказал Брадан сквозь грохот лебедки. – Это не очень хорошо.

Норман не был уверен в том, что именно он услышал, поэтому, морщась от громких звуков, он переспросил:

– Скрылись, Брадан? Извини, я не…

Но тот не обратил внимания на его слова. Он крутил и крутил ручку барабана, отрешенно глядя в черную дыру колодца.

– Ему это не понравилось.

И тут оказалось, что страх никуда не уходил. Он снова обхватил Нормана в удушающем объятии: чем дольше он смотрел на отсутствующее лицо Брадана, тем страшнее ему становилось. Ветер задул сильнее, бросая ему волосы на лицо, и словно погнал над ними тучи быстрее, как в ускоренной съемке.

– Кому «ему»? – неожиданно осипшим голосом спросил Норман. – Кто такой «он», Брадан?

– Тот, кто не любит, когда прячутся, – невыразительно ответил Брадан. Потом раздался глухой отдаленный дрязг, будто ведро врезалось в землю в глубине колодца, но Брадан продолжал завороженно крутить ручку. – Тот, кто не любит маски.

Цепь ослабла, полностью размотавшись, и, на секунду затихнув, начала снова наматываться на барабан – в другую сторону.

Она все крутилась и крутилась, с лязгом, оседающим в ушах и заглушающим мысли. Площадь была пустой, вокруг – ни души, а Брадан двигался так, как будто кто-то дергал его руку за ниточку, а все остальное тело забыл: отсутствующий, ссутуленный, безвольный. Грохот все нарастал: цепь что-то тащила вверх со дна пустого колодца.

Норман не мог пошевелиться.

С каждым круговым движением руки Брадана что-то приближалось к поверхности.

Когда цепь почти полностью обмоталась вокруг барабана, Норман зажмурился.

И, как только он это сделал, все прекратилось. Грохот стих, ветер улегся, а голос Брадана снова стал обычным:

– Вы ищете шахты, Норман, верно?

Норман открыл глаза. Лицо Брадана, слегка смущенное и заинтересованное одновременно, снова было полным жизни. Он закреплял ручку лебедки, и Норман с опаской перевел взгляд: на крюке над колодцем висело все то же ведро.

– Простите за любопытство. Йен сказал старосте, а я услышал… Извините. Но это так?

Ни следа от странного, загипнотизированного Брадана.

– Да, – пробормотал Норман, глядя на ведро и все еще ощущая, как заходится в груди сердце.

– Я отведу вас к ним. Завтра. – Брадан понизил голос: – Но бабушка не должна об этом узнать.

Что-то размытое пошевелилось на периферии, и Норман вздрогнул от страха, поворачивая голову. Но нет – это оказался всего лишь Доу, появившийся на площади. Остановился в отдалении, у крайнего дома, недовольно смотря в их сторону. Облегчение немного разжало легкие, и Норман смог проблеять, не отрывая взгляда от фигуры Доу:

– Я скажу остальным, и…

Брадан покачал головой, а затем дотронулся до локтя Нормана, возвращая его взгляд себе. Он взволнованно хмурил брови:

– Но только если вы тоже пойдете. Я поведу не их.

А затем, как ни в чем не бывало, энергично полез вытаскивать ведро. Брадан доставал его с усилием, необходимым для того, чтобы поднять полное ведро воды, но, когда он осторожно опустил его на землю, Норман увидел, что воды там не было.

Ведро было абсолютно пустым.

А Брадан наклонился и, облизав губы, заговорщически шепнул, указывая на Нормана пальцем:

– Я поведу вас.

Кэл высказался однозначно: «Они нас дурят».

Когда Норман, бледный и взволнованный пуще прежнего, – сегодня явно не его день – шепотом поведал о случившемся у колодца, Кэл оказался единственным, кто не удивился. Он словно ждал именно этого: подтверждения своих подозрений.

Джемма смотрела, как он проверяет и заряжает оружие – все, что у них было, – полулежа на кровати и доедая сэндвич, один из тех, которыми они запаслись еще у Томми. Истекший срок годности – последнее, что ее волновало.

«Итак, – подумала она, отстраненно глядя на то, как Кэл собирает рюкзаки, чтобы быть готовыми покинуть деревню в любой момент. – Большой парень определился со своим врагом. А ты?»

Он расползся кровью по склонам, и был он ярко-красным, и бурым, и черным, и ледяным.

Она позволила Кэлу самому принимать решения, а затем – разыгрывать спектакль на ужине перед хмурой бабкой. Медленно доедая суп, Джемма пялилась в окно и мрачно разглядывала темнеющее небо. Слишком рано для вечера. Еще пару часов назад было утро… Или все-таки ей кажется? Никто вокруг, похоже, не заметил ничего странного. Только она.

Он сгущал небо, делая ночь длинной, а день коротким, и выпускал ночами своих чудовищ.

За окном снова начал падать снег, белея на общей серости деревни. Джемма провожала его взглядом вниз, потом наверх, потом моргнула – показалось.

Он сплетал пути и терял дороги, он заманивал в темную глубь скалистой пещеры, он прятался во тьме и ненавидел свет.

А потом они легли спать, и ветер за окном выл так сильно, что ей слышался в нем голос, который ее звал.

Он шептал на ухо: «Когда заходит яркое солнце…» – и шепот его был похож на звук ветра, скребущегося в темную зимнюю ночь.

Той ночью Джемма не видела снов.

И вот снова они взбираются на эти поганые холмы под зловещим свинцовым небом. Подъем в этот раз ощущался бесконечным, ноющая боль в ногах растягивала время, словно резину… Может быть, это очередная игра Ирландии – заставить ее бесконечно подниматься вверх, вверх и вверх.

– Знаешь, о чем я думаю? – тихо спросил Норман, напряженно глядя в спины Брадана и Кэла, идущих в отдалении впереди.

– Ты в этой компании вообще единственный, кто думает, Норман, – устало ответила Джемма. – Поделись же.

– Кэл считает, что здесь секта.

Да уж. Теперь Кэл не разрешал никому находиться без оружия даже в деревне, а сейчас и вовсе пас Брадана, не спуская с него глаз. Он даже не верил, что пацан ведет их к шахтам, Джемма это по его лицу видела.

– С технической точки зрения у него, конечно, есть основания. Секты обычно контролирует харизматичный лидер, манипулирующий членами сообщества. Допустим, он занимается колдовством, что не объясняет других странностей и критических аномалий, но… – Норман не пытался донести