Нона из Девятого дома - Тэмсин Мьюир

Почему-то Нона ощутила смутную обиду и ревность. У нее вот не было матери, которую Пирра могла бы выкинуть из шлюза. И Пирра никогда не смотрела на нее так, как на этот рыжий труп, – с мягким, но неудержимым желанием взять его на руки, похожим на желание Кевина играть со своими куклами. С желанием взять, сжать, приласкать, уничтожить.

Тут она вспомнила и сказала поспешно, пока Пирра не успела вспомнить что-то слишком личное:

– Пирра, она тебя слышит, я думаю, она проснулась.

Пирра посмотрела на Нону. Посмотрела на труп. Положила руку на мертвый лоб… коснулась платка на шее. Труп лежал недвижимо, так же, как когда Нона вошла в комнату.

– Правда… я ее разбудила.

Теперь Пирра посмотрела на Нону. На ее лице было написано очень грустное и грубоватое удивление. Не желание, а понимание, которое Ноне не понравилось. Пирра погладила ее по щеке и спросила:

– Зачем?

– Просто так.

– Ничего не случилось? Каково это было?

– Это личное, спасибо, – чопорно сказала Нона.

– Ха, – сказала Пирра, – ну, ты не валяешься на полу, так что мы можем исключить пневматическую реверсию, – она прикрыла глаза ладонью, – в плохом варианте твоя душа перепрыгнула бы прямиком в ее тело, оставив твое тело вообще без души. Хреново было бы.

– Я бы умерла? – с интересом спросила Нона.

– Попыталась бы. Тело нуждается в талергии и душе, чтобы жить. Принцип треноги Анастасии. Тело плюс талергия без души – это очень странный овощ… ненадолго. Потом оно сдается и вырубается.

– Она посмотрела на меня, Пирра, – сказала Нона и в доказательство протянула руку и сильно ткнула тело в ребра. Тело не отреагировало.

– Ты заметила цвет ее глаз?

– Золотые. Как мои, но мутные.

– Хорошо. Ианта не смогла перенести, – сказала Пирра, – господи, эта херня не могла случиться в наше время. Кассиопея, Кир, Улисс и Китера могли бы ее удержать в рамках. Она хороша, у нее богатое воображение, и она очень жуткая, и теперь некому ее остановить. Какого черта Джон позволил ей взять тело ребенка? Он не мог не знать, что Кровь Эдема свихнется, увидев его. Ладно, поехали.

Она присела на корточки и перекинула труп через плечо. Голова девушки свисала вдоль спины Пирры, а ноги – спереди. Нона разглядела красивые ножны, украшенные драгоценными камнями, и жемчужно-белую рукоять меча. С другого бедра свешивалось что-то еще, что она не могла разглядеть, тоже жемчужно-белое, мешанина прозрачных белых лезвий и пластинчатых заклепок. Все, что было на девушке, казалось прекрасным, как и наряд Ианты Набериус, если не красивее. Но первозданная белизна этой униформы придавала ей куда более мертвый вид, только волосы мешали.

– Тяжеленная, – хмыкнула Пирра, – и эти тряпки Первого дома. О чем вообще думал Джон, одевая их как срочников на дискотеке?

Нона начала яростно сомневаться в себе.

– Пирра, я все еще не уверена…

– Скажи Секстусу и Гект, когда мы поднимемся. А, еще у меня в кармане половина протеинового батончика. Съешь ее. Держу пари, что ты ничего не ела уже несколько часов. Кэм не может заставить тебя есть так, как я, да ведь?

Нона погрузилась в мрачное молчание. Она посматривала на голову трупа, пока Пирра осторожно тащила его через дверь, про себя надеясь, что Пирра заденет трупом дверной проем и он ойкнет, но Пирра оказалась достаточно ловкой. Глаза оставались закрытыми – Нона все время следила, но они не открывались, – и даже когда Нона догнала Пирру и нежно коснулась прохладной темной руки трупа, ничего не произошло.

Когда они прошли сквозь разрушенные защитные барьеры коридора, окончательно вышедшие из строя, Нона пошатнулась. Пирра спросила:

– Ты в порядке? Сможешь продержаться еще немного?

– Да, – ответила Нона и постаралась не отставать.

Они дважды повернули налево, и, к счастью, Пирра не попросила о помощи, когда потащила труп вверх по лестнице.

Корона ждала их в коридоре. Когда она увидела тело, ее прекрасные фиолетовые глаза расширились, а рука рефлекторно потянулась к черной рукояти рапиры у бедра.

– Это она. Бедная Гидеон…

– Не надо ложных надежд. Это может быть кукла, – предупредила Пирра. – Я не понимаю, почему Джон вообще выпустил ее труп в мир, даже с ликтором. Это же ходячая предсмертная записка.

Корона заколебалась, но внезапно дернулась вперед и обхватила ладонями рыжую голову, погладила волосы, поиграла с маленьким сверкающим листком в венке.

– Она выглядит так же, как прежде, – удивилась она, – кроме одежды, конечно. И это не Ианта придумала, она больше склонна к минимализму.

Ее пальцы ласкали перевернутую пепельно-серую щеку.

– Бедная Девятая… Только представьте, что надежды и страхи всей Вселенной заключены в одной маленькой мертвой рыжей звездочке.

– Если это стихи, то увольняться с нормальной работы тебе рановато, – заметила Пирра. – Как там шаттл?

Корона опустила руку и поморщилась:

– Хорошие новости только у тебя. Паламед говорит, что шаттл идет на хер… Его точные слова, он стал на удивление грубым.

– Что случилось? На нем заклинание?

– Нет, на топливе. Оно не горючее, Две. Оно… пирофорное. Если мы провозимся слишком долго, эта казарма взлетит на воздух и сожжет весь квартал.

– Я бы могла… – робко сказала Нона.

– Нет, – отрезала Пирра.

– Камилла говорит, чтобы мы забыли пока о шаттле, что мы можем вернуться за ним. Ей нужна Ценой страданий, чтобы обезопасить Шестой дом. Я оставила их вместе с капитаном в главном зале, – Корона тревожно наморщила лоб, – и еще плохая новость: Юдифь капризничает. Ее успокоительное действует целую вечность. Над ней работает Страж, но говорит, что он почти ничего не может. Почему Ианта могла заниматься некромантией через труп Бабса, а Паламед нет?

– Ты сама ответила на свой вопрос. Ианта – ликтор, она действует через тело своего рыцаря, это тело принадлежит ей. А он ничего не сможет сделать, пока снова не окажется в своем рыцаре, а такими темпами… – Она осеклась и добавила: – Помоги Ноне. Она чуть не надорвалась.

Нона собиралась возразить, но тут Корона предложила понести ее на закорках. Нона не могла устоять, хотя это и казалось чисто детским развлечением. Она позволила Короне взять себя за бедра и прильнула к ее спине, обхватив ее руками за шею. Корона сказала кокетливо:

– Наконец ты со мной, моя прекрасная дева.

Нона рассмеялась, пусть и слабо.

Широкий коридор заканчивался открытыми дверями на улицу, и было видно, что в город пришла ночь. В двери врывался теплый ветер, приятно пахнувший автомобилями, слышались гудки. Обидно было возвращаться в большой, покрытый плиткой зал с трупами, вонючий и затхлый. Зато оказалось, что Камилла выглядит намного лучше и даже стоит сама. Голый живот ей забинтовали, на